— Шарики? — изумился ресторан, но спорить не стал. — Можем и шариками украсить…
— И еще плакаты! Совет да любовь!
— Так значит, лебедей, шарики и плакаты? — с сомнением протянул он.
— Да-да, давайте!
— А будет не слишком?.. — ресторан все никак не мог поверить.
— В самый раз будет! — заверила я. — Что у вас ещё есть?
В общем, к лебедям и шарикам я добавила здоровенные обручальные кольца, объёмные сердечки из папье-маше, золотистые и серебристые бантики. Пусть мадемуазель — или мадам? — Алина прочувствует, что такое русский шик, бессмысленный и беспощадный!
Правда, на блюдах и напитках я отрываться не стала. Не виноваты же все пятьдесят гостей! Так что меню согласовали более-менее универсальное, в меру роскошное и без перегибов.
После такого «отрыва» меня чуть-чуть отпустило. Я попрощалась с вежливым мужчиной и продолжила работать уже в гораздо более приподнятом настроении.
Сердце ёкнуло только тогда, когда Виктор Сергеевич появился на пороге. Как-то он отреагирует на эту мою выходку?
Но он, кажется, моего смятения не заметил. Наспех поздоровался и ушёл в кабинет, таща в обеих руках внушительных размеров пакеты. Я с любопытством посмотрела ему вслед. Впрочем, мало ли что шеф решил к себе притащить. Да и дело не моё.
Минут через десять он вызвал меня к себе.
Глава 29
Я вошла.
И обомлела. Это, пожалуй, самое приличное слово.
Стол в рабочем кабинете Виктора Сергеевича была накрыт не хуже чем в ресторане. С фуршетом, мини-баром, холодными и горячими закусками, правда, в пластиковых контейнерах.
— Варя, проходите, — повёл рукой шеф. — Да не смотрите так. Если девушка не идет в ресторан, ресторан сам приходит к девушке.
Он шутил. Но улыбался как-то устало.
— Чем мой кабинет хуже ресторана? Правильно, ничем. Даже лучше. Ехать далеко не надо.
О, тут Виктор Сергеевич прав. Кабинет у него многофункциональный. Мне ли не знать!
Шеф раскупорил бутыль дорогого виски и щедро плеснул себе в стакан. И, не дожидаясь начала застолья, сделал глоток.
По правде говоря, первое желание было только одно: развернуться и уйти. Простите, дверью ошиблась. Это не кабинет моего шефа. Что угодно, только не он. Но я осталась. Не нравился мне сегодня Виктор Сергеевич. Ой как не нравился. И почему-то было за него тревожно.
— Что-то случилось? Инвесторы отказали? — осторожно спросила я.
Он махнул рукой.
— Все в порядке с инвесторами.
И сделал новый глоток.
— А с чем не в порядке?
Он посмотрел мне в глаза.
— Может, присядете? Рабочий день уже почти кончился. Вы голодны. Не зря же я это все тащил.
Я поняла, что спорить с ним лучше не нужно, и села на предложенное место.
— Вино? Или что-то покрепче?
— Нет, спасибо. Просто воды.
Хватит с меня вчерашнего шампанского!
Он смотрел на меня выжидательно. Что опять не так? Ах да! Ресторанное угощение в контейнерах. Я послушно ковырнула вилкой салатик.
— Так вы о чем-то хотели поговорить?
Он кивнул.
— Неправильно всё это. Сначала мы… Ну, вы и я… Потом этот ваш появился… На «мазде». А потом еще тот на «опеле». Ну а потом еще и она в довершении всего.
Да он просто непревзойденный оратор!
Впрочем, я поняла.
— Она — это Алина? Жена?
Он кивнул.
— Вообще-то она Оля. Но разве может у такой невероятной девушки быть такое обычное имя? Она сама, специально поменяла себе имя в паспорте. Особенная… Не такая…. А вот я был обычный. Ну по ее меркам. Учился на инженера. Встретил ее — и пропал. Уж не знаю, что она во мне нашла. Но мы поженились. Но не станет же такая девушка варить борщи! Она пошла на курсы актерского мастерства, потом на танцы и в модельное агентство. У нее была мечта. Я это уважал. Серость и повседневность — не её история. И вдруг — приглашение в Париж. Условия кабальные. Чтобы пробиться, впахивать надо как той лошади. А она просто на седьмом небе от счастья!
Я слушала, как он говорит о своей бывшей-будущей жене… И многое становилось понятным. Конечно. Такая женщина его могла заинтересовать. Красивая. Амбициозная. У которой есть настоящая мечта.
А что я? Десять лет мечтала, чтобы меня заметил соседский паренек?
— И вы ее отпустили?
— Думаете, ее можно было удержать? — усмехнулся он. — Да и зачем держать, если она за мечтой своей стремилась? Так что развод оформили уже заочно: я — здесь, а она — она в Париже. Тем более там у всё прекрасно пошло. Карьера в гору, от контрактов отбоя не было… Заслуженный успех.
Ага! Успех. Будто бы мы не знаем, что ее оттуда отправили на заслуженный отдых! Если честно, ужасно раздражало, что Виктор Сергеевич с такой теплотой говорит о бывшей жене. И, заметьте, без всякого приворота.
— И тут — беременность!
Я чуть не подавилась салатом. Что? Какая беременность. По моим прикидкам эта самая беременность наступила позже, когда разжалованная топ-модель вернулась на родину и повисла на шее у бывшего мужа, благо тот все еще по ней сохнет.
— Она тут же разорвала все контракты. Пришлось платить огромные неустойки, конечно. Ну а что делать: если часами топать под софитами на каблучищах — это никакому ребёнку на пользу не пойдёт.
Я опешила. Вот тебе и Оля-Алина! Она как-то сразу предстала в другом свете. Одним махом отказаться от кровью и потом добытой карьеры… Это характер нужен. Я сразу зауважала бывшую-будущую. Хоть по-прежнему терпеть ее не могла. И еще мне стало стыдно за мою глупую выходку с рестораном. Нужно отменить эту жуткую свадебную феерию, и все-таки острановиться на дизайнерских букетиках, как и советовал распорядитель.
А Леночка — не слишком надежный источник информации. Нужно иметь это в виду.
— А что же отец ребенка? — задала я самый главный вопрос.
Что-то не похоже, чтобы это был Виктор Сергеевич. Хотя, кто знает, мог и наведываться к супруге. В Европу несколько раз ездил, я сама документы на визу собирала.
Виктор Сергеевич поморщился.
— Папаша... Исчез, очень оперативно. Оставил Алину одну разбираться с проблемами и долгами. Приехала сюда беднее любой мыши из любой парижской церкви… Вот! — подытожил он, с глухим стуком опустив пустой стакан на стол. — Должен же был я ей помочь!
Я вздохнула. Картина ясная. Ладно бы он сам с этой Алиной ребёнка как-нибудь заделал. Тогда — никаких вопросов: сам виноват, поступает как честный человек, почёт ему и уважение. А выходит, он эту Алину берёт замуж с чужим ребёнком? Значит, любит до сих пор. Может, и обрадовался, что так всё сложилось.
