— Когда вы уезжаете? — спросила Вернита.
— Честно говоря, не знаю, — ответил граф. — Но мы оба должны насладиться этим вечером, а потом, может быть, забыть о нем.
Сердце Верниты сжалось от странной боли.
С завтрашнего дня, думала девушка, она станет одной из служащих принцессы Боргезе, и граф будет обращать на неё внимание лишь для того, чтобы отдать приказание. Никогда больше не смогут они так по-дружески ужинать вместе!
— Забудьте о завтрашнем дне, — произнёс граф, как будто снова угадал её мысли, — и наслаждайтесь днём сегодняшним. Расскажите мне о себе. Что вы любите, чем увлекаетесь?
Стараясь попасть в тон его лёгкому, беззаботному голосу, Вернита ответила:
— Я люблю читать, когда есть книги, и ездить верхом, когда есть лошади.
— Я так и думал, — ответил граф. — А ещё?
Вернита сделала неопределённый жест.
— Я немного играю на пианино — хотя, боюсь, уже разучилась. Многие мои сверстницы рисуют акварелью, но, к сожалению, у меня нет способностей к рисованию.
Едва эти слова слетели с её уст, Вернита поняла, то сделала ошибку.
В Англии рисование акварелью было модно, но Вернита понятия не имела, увлекаются ли этим французские девушки.
— Мне очень понравились ваши лошади, — поспешно добавила она.
— Увы, они не мои, — ответил граф. — Их одолжил мне мой друг виконт де Клермон. Я остановился него в доме на Елисейских Полях.
— Я знаю этот особняк! — воскликнула Вернита. — Великолепное здание!
— Мой друг виконт тоже им восхищается, — ответил граф. — Как вы, без сомнения, знаете, виконт принадлежит к древнему и знатному роду, восходящему ко временам Карла Великого.
Вернита ничего подобного не знала — история знатных французских фамилий была для неё тёмным лесом. Поэтому она почла за лучшее сменить тему.
— Я слышала, что Швеция — очень красивая страна.
— Я и сам так думаю, но моё мнение пристрастно, — ответил граф. — Хотел бы я показать вам своих лошадей! Скажу не хвастаясь, некоторым из них нет равных во всей Европе.
— У меня была лошадь, — начала Вернита, — которую я любила больше всего на свете, не считая папу маму! Я научила её прибегать на свист. Она не любила чужих, но меня признала с первого взгляда.
— Как её звали? — спросил граф.
— Драгонфлай — «стрекоза», — ответила Вернита, не подумав.
И тут же застыла в ужасе. Господи, что она наделала!
Увлечённая беседой, Вернита словно наяву увидела перед собой свою гнедую Стрекозку и, забывшись, назвала её английским именем.
— Почему у вашей лошади английская кличка? — спросил граф.
— Она родом из Англии, — поспешно ответила Вернита. — Папа купил её сразу после объявления перемирия.
Она ещё не кончила говорить, когда сообразила, что это объяснение никуда не годится. Перемирие продолжалось всего год: она просто не успела бы научиться ездить верхом, выучить лошадь, переехать в Париж… Оставалось надеяться, что граф не заметил этой несообразности.
По счастью, как раз в этот момент внимание графа отвлёк официант с бутылкой вина в ведёрке со льдом.
Граф попробовал вино, кивнул, и официант наполнил бокал Верниты.
Девушка с сомнением покосилась на бокал.
— Я так давно не пила вина, — проговорила она, — может быть, мне не стоит…
— Не пейте на пустой желудок, — посоветовал граф, — и не беспокойтесь: я прослежу, чтобы вы не пили слишком много.
В голосе его Верните почудилась ирония. Не осмеливаясь поднять на него глаза, она взяла кусок хлеба и начала намазывать его маслом.
Вернита была голодна, и кусок свежего хлеба с маслом показался ей райским кушаньем.
Вдруг, к её удивлению, граф протянул руку и отставил её тарелку в сторону.
— Не перебивайте себе аппетит, пока не увидите, что я заказал, — произнёс он, — Здесь прекрасная кухня: это одно из немногих в Париже мест, рассчитанных на настоящего гурмана. А мы с вами сегодня будем гурманами.
Вернита улыбнулась.
— Мне трудно удержаться, очень хочется есть.
— Знаю, — ответил граф, — но потерпите ещё немного. Вы так долго недоедали, что сейчас не сможете много съесть. А я хочу, чтобы вы насладились фирменным блюдом.
— Откуда вы знаете, что бывает при недоедании? — с удивлением спросила Вернита.
— Мне самому случалось голодать.
— Вам? Когда? — с недоверием воскликнула девушка.
— Когда я путешествовал, — коротко ответил граф.
Вернита почувствовала, что он не хочет рассказывать ей подробностей.
Наконец появилось и обещанное фирменное блюдо. Оно было великолепно, но Вернита, как и предсказывал граф, смогла съесть меньше половины порции.
— Вы разочаруете хозяина — он ведь по совместительству и главный повар! — заметил граф. Но Вернита, как ни старалась, не могла проглотить больше ни кусочка.
Месяцы недоедания сделали своё дело, и графу пришлось заканчивать обед в одиночестве. Когда официант принёс кофе, граф сказал:
— А теперь, мадемуазель Вернита, давайте поговорим о вас.
Вернита подняла глаза, удивившись, что он назвал её по имени, но промолчала.
— Меня очень беспокоит ваше будущее, — заговорил граф. — Но всё, что я могу — попросить вас быть осторожной, очень осторожной, и ни в коем случае не становиться по отношению к другим людям в положение, из которого вы потом не сможете выйти с достоинством.
— Я… боюсь, я не очень понимаю, о чём вы говорите, месье, — ответила Вернита.
— Сколько вам лет?
— Девятнадцать. Через два месяца исполнится двадцать.
— Как давно умер ваш отец?
— Два года назад.
— И с тех пор вы жили вдвоём с матерью?
— Да.
— Не понимаю, о чём думали друзья вашего отца!
Вернита поспешно отвела глаза.
— Мама… заболела, — поколебавшись, начала она, — и мы были так бедны, что не могли поддерживать знакомств.
— Понимаю, — заметил граф, — но все же не возьму в толк, почему ни один из старых друзей не захотел помочь двум милым женщинам, попавшим в беду.
— Мы… мы были слишком горды, чтобы просить о помощи, — пробормотала Вернита, отчаянно подыскивая какое-нибудь подходящее объяснение.
— Мне кажется, — заговорил граф, — истинные друзья остаются друзьями при любых обстоятельствах и, конечно, всегда готовы помочь в трудную минуту.
С этим Вернита была совершенно согласна.
