Зал украшали подсвеченные алым скульптуры из стекла, столы ломились от еды, а слух ублажало пение флейт. На гостях были изысканные наряды, среди которых Кора могла насчитать с десяток таких, что запросто могли бы переплюнуть в стоимости их нынешнюю квартиру у площади Восстания.
Сама Кора надела платье из фиолетового шелка, с голой спиной и прямым силуэтом. Единственным аксессуаром были тяжелые золотые браслеты в виде пауков на ее предплечьях. Волосы она распустила, и теперь тяжелая волна пепельно-русых волос путалась в них при каждом удобном случае. И то, и другое были подарки отчима.
Из-за них, кстати, возникла смешная ситуация. У выхода Кора столкнулась с ошалевшим почтальоном, который пришел по указному адресу, не смог найти положенный дом и ходил кругами целый час. В руках он держал огромную коробку с нарядом. Рядом лежала записка матери: «Это подарок от папули. Не вредничай!»
Тогда ей жутко хотелось надеть посылку на голову ни в чем неповинного посыльного, повторяя опыт древних полководцев, каравших за дурные вести. Но по итогу все оказалось не так уж и плохо. Она получила удовольствие, гуляя по огромному особняку, расположенному в пяти километрах от Чеховска, смогла потанцевать, съесть кучу заморских деликатесов и никто из приглашенных гостей даже и не думал с ней знакомиться.
Устав от шума Кора вышла на террасу. С трудом залезла на мраморные перила. Осенний ветер грубо обдувал закрашенные ссадины на локтях, напоминая о случившемся. Как странно вышло…
Она рассказала им все. Открылась друзьям, потратив на объяснения уйму часов. Она не боялась, что ей не поверят, скорее наоборот − и потому покорно ожидала скандала.
Как же она удивилась, когда вместе с рыдающей от сильных чувств Настей ее бросились обнимать все: и сестры, и Шпрот с Вовкой. И Тим. Это было похоже на мыльную оперу. Они не винили Кору, лишь сочувствовали ее участи. А она сама даже не смогла пустить слезу, таким сильным было облегчение.
Прошло время. След жмора медленно стирался из памяти. Его гнилостное влияние больше не отравляло жизнь Насте, и на дневной работе наступил покой. А вечером их компания собиралась у старого дуба и жребием решала, кому какое задание надо будет выполнить. Теперь они помогали духам общежития вместе. И это было самым удивительным.
Кора поняла, что улыбается. Видения сгинули, и предсказания существ из подвала больше ее не волновали. Она была не одна.
− Скучаешь? Я вот точно скучаю. Все такие гладенькие, свеженькие… Тьфу! Даже в могиле, небось, розами будут благоухать, − едко сказал Гвидо, материализуясь рядом с ней. − Не кажется ли достойнейшей из смотрительниц, что сие общество нам не по рылу?
− Ты сам просил тебя взять. Чего теперь жалуешься?
Гвоздь из коморки теперь лежал в кармашке клатча. Так никто не станет задавать вопросы, почему падчерица строительного магната носит на себе строительный мусор.
− Я? Просил?! Ну, да, просил. Но ты ведь не разрешаешь поджигать шторы и ронять люстры на головы гостей, а это делает мое пребывание здесь бессмысленным. Слышишь? Мне скучно! − Он почти проорал ей это в ухо. − И как там продвигаются поиски? Ты уже нашла ниточки, ведущие к моей истории?
− Я очень стараюсь, старый ты ворон, но… Все сложнее, чем я думала. Пока результатов нет.
− Да-да, без проблем, − сразу поник Гвидо. − Ты только ищи, а я подожду.
− Зайчонок!
Лиза ворвалась на балкон, сжимая в руке бокал шампанского и заливисто смеясь над шуткой очередного богатого незнакомца. Золотые волосы уложены в виде короны, изумрудный взгляд полон счастья и сытости. И как вышло, что они совсем не похожи? Будто сестры от разных отцов.
− Ты чего спряталась, прелесть моя? Тебя все обыскались.
− Даже интересно, кого ты имеешь в виду под словом «все»?
− Не язви, − Лиза спугнула духа, заняв его место. − Просто папуля хочет рассказать о тебе друзьям: какая ты умница, как усердно работаешь и развиваешься. Он даже готов показать твои картинки влиятельным людям. И слезь-ка с ограждения, не то расшибешься.
Настроение моментально испортилось. Кора выдохнула и четко проговорила:
− Во-первых, не нужно меня никому нахваливать. Во-вторых, это всего лишь второй этаж, а внизу бассейн. И, в-третьих, он мне не отец!
Лиза пропустила ее крик мимо ушей.
− Опять сидишь на кофейной диете? После нее ты вечно нервная и мнительная. Просто Павлуша очень хочет наладить с тобой контакт, он даже…
− Что? − не утерпела Кора.
− Он хочет, чтобы ты переехала сюда. Это так мило! Так ты сможешь вплотную заняться своим творчеством и перестать перебиваться подработками! Разве не чудесно?
− Нет.
− Подумай о своих перспективах. Здесь ты сможешь жить на широкую ногу, как мы всегда и мечтали.
− Мама, у меня давно созрел к тебе один вопрос, − Она перекинула ноги и спрыгнула с перил. − Правда ли, что ты провела в Чеховске детство, и это было лучшим временем в твоей жизни? Или мы переехали сюда лишь для того, чтобы ты познакомилась с этим человеком? Ответь честно.
Мама стушевалась.
− Милая, все не так просто. У нас ведь были долги от кредиторов. Много долгов…
− И что?!
− Не повышай на мать голос, − сорвалась Лиза, и под густыми ресницами блеснули капли слез. − Я не намерена оправдываться перед тобой. Сегодня важный день − а ты говоришь ужасные вещи, пытаешься выставить плохой матерью? Как можно быть такой жесткой?
Она всхлипнула и внимательно посмотрела на Кору − проняло или нет? И поразилась холодному спокойствию дочери.
− Хорошо, не оправдывайся. Но знай, я не перееду. У меня новая жизнь и новые обязательства, прошу это учитывать.
− Но…
− Ты сама хотела, чтобы я пожила отдельно. Не будем менять правила по ходу игры.
− Ну, ладно.
Выбитая из колеи, совершенно запутавшаяся Лиза отправилась искать жениха, чувствуя себя… поверженной? Нет, не так. Скорее напуганной. Когда кукловод терял нужные нити, его собственное положение становилось шатким.
Кора повернулась к существу, следившему за ней с ветки.
− Думаешь, я перегнула палку?
Ответом был каркающий смешок. Паучьи лапы потирали перышки на крыльях, приглаживая и прихорашивая их.
− Я не могу ей рассказать. Слишком многие теперь знают.
Гвидо ничего не ответил. Он пролетел мимо, залетел в зал, освещенный электрическими свечами, и задрал юбки у нескольких сплетниц, обсуждавших сомнительную репутацию будущей невесты.
