Усмехнувшись, погрузила в нежнейший прохладный шелк ладони, прижала ткань к лицу, провела по щеке: как в семь лет, когда залезла в отцов шкаф. Прикрыла веки и окунулась в воспоминания беззаботного детства. Тогда я даже примерила рубашку! Встрепенулась и, глянув на дорогую ткань, решительно кивнула: дей Белен не узнает! Даже мой отец ничего не заподозрил… Но надо бы помыться, а то на ткани останется запах. Или что хуже, пятна.
Положила рубашку на кровать и, выскочив из комнаты, прислушалась: в коридоре было темно и тихо. Подхватив тазик, вернулась и, привалившись спиной к двери, улыбнулась. Вот на этом ковре дей заставил меня раздеться, а теперь я проделаю это добровольно… Но он не увидит!
Наслаждаясь своей маленькой местью, поставила таз с водой прямо на ковер и, заметив, как на ворс падают капли, ехидно улыбнулась. Скинув с себя жуткое тяжелое, пропахшее потом и кровью, платье, скинув туфли, стащила через голову нижнюю сорочку. Опустилась на колени и, показав креслу язык, окунула в воду полотенце. Отжав, провела мягкой влажной тканью по плечу, прикрыла глаза, наслаждаясь приятной прохладой и растущему ощущению чистоты. Протерла шею и задумчиво посмотрела на пустующее кресло.
Замерла на месте: мелькнувшая мысль напугала. Но через пару мгновений выдохнула и, широко улыбнувшись, неторопливо поднялась. Представляя сидящего дея Белена, медленно провела полотенцем по груди, запрокинула голову. Словно ощущая на себе жалящий мужской взгляд, прикоснулась кончиком указательного пальца к губам. Интересно, почему ночью он ушел? Испугался? Я сильно его ударила.
Как дей поступил бы сейчас при виде меня? Выгнулась и, медленно танцуя, гладила свое тело мягким влажным полотенцем, да, покачивая
бедрами, приближалась к креслу. Представляла, как Белен подается вперед, как его алые глаза становятся темно-бордовыми, как приоткрываются красиво- очерченные губы. Ну почему у такого чудовища настолько потрясающая внешность? Когда увидела его, еще без бородки, в нашем доме, словно с ума сошла. Даже захотелось научиться рисовать, чтобы запечатлеть миндалевидные глаза и нервную улыбку.
Молодой маг казался таким загадочным: лицо его порой искажало страдание, губы кривила горькая усмешка, глаза полыхали яростным холодом. Все это покорило маленькую дею… Ощутила, как по щеке скользнула слеза и, быстро протерев лицо полотенцем, резко отвернулась от кресла: чудовище! Как мог тот юноша превратиться в жестокого похотливого человека без каких-либо принципов? Одно то, что Белен притащил в академию куртизанок дочь дея, который приютил его когда-то, заставляло задыхаться от гнева.
Зло отбросила мокрую тряпку и сжала челюсти: но здесь его, казалось, боготворят! Смотрят с обожанием, готовы броситься по первому же зову и удовлетворить самые низкие желания. Как же противно! Схватила тазик и, приблизившись к открытому окну, выплеснула воду. Мокрое полотенце вылетело тоже. Я дернулась, пытаясь поймать его, как тут же тазик выскользнул из мокрых рук. Перевесилась через окно, с трудом схватив сосуд кончиками пальцев… Вот, почти удержала! Ох, не хватало только грохота! Меня бы точно разоблачили. Потянула на себя, и тут таз-таки выпал, а я испуганно прижала ладони ко рту: ох, как же это? Ждала шума, но было тихо. Осторожно выглянула и, заметив поблескивающую пропажу в кустах, тут же отпрыгнула от окна. Фух! Пусть валяется… Завтра заберу.
Задернула занавеску и решительно подошла к широкой кровати дея. Осторожно расправив рубашку, медленно скользнула ладонью в рукав и, прикрыв глаза, с улыбкой наслаждалась прикосновением к коже нежной прохладной мягкости и удивительно-приятной легкости. Словно закутываюсь в облако! Надела рубашку и, запахнув на груди, счастливо вздохнула: прямо как тогда! Ни одна ткань не дает столько наслаждения. Хотелось двигаться, чтобы снова ощутить, как окутывающее невесомое тепло сменяется прохладными поглаживаниями.
Дыхание участилось, под тонкой тканью остро выделились горошинки сосков, я провела кончиками пальцев по просвечивающей темной ореоле, и по коже пробежались мурашки наслаждения.
Услышав шаги и голоса, вздрогнула и заметалась по комнате. Схватила платье, прижала к себе, понимая, что голоса быстро приближаются. Мужские! Тело пронзила крупная дрожь, во рту пересохло, щеки опалило жаром. Я не успею ни снять рубашку, и, тем более надеть платье! Даже натянуть его поверх шелковой сорочки времени нет, дверь вот-вот откроется. И я умру от стыда на месте. Не отрывая испуганного взгляда от входа, отступила и, запутавшись в складках бархатной занавески, едва не рухнула на пол. С трудом разобравшись, где бархат портьера, где жесткая ткань платья, бросилась к окну.
Когда скрипнула дверь, уже притаилась за непрозрачной портьерой. Надеясь, что в полутьме комнаты меня не заметят.
***
— Вноси, — распахнув дверь, тихо сказал Адор.
Дей Росио, возмущенно кряхтя, втащил сопротивляющегося гостя и, подтянув к уютному бархатному креслу, рывком усадил в него. Дей Лавио покачнулся, не открывая глаз, пробормотал что-то неразборчивое, да громко всхрапнул. Адор покачал головой и, прикрыв дверь, активировал защитное заклинание: витиеватый символ полыхнул алым и исчез.
— Пилар, хочешь вина?
Дей Росио на миг скривился и, усаживаясь в кресло, оказался спиной к окну. Глянул на разморенного гостя из Ролокской долины и покачал головой:
— Тебе хватит одного пьяного мага крови в академии куртизанок…
— Куртизанки! — вдруг воскликнул дей Лавио. Маг взмахнул рукой и протянул: — Они великолепны! Никогда не думал, что может быть… так… ох… хр…
Дей Росио коротко усмехнулся и тихо спросил: — Кто его так?..
— Уралия, — понимающе ответил Адор. — Жаль, что дей Уцес ускользнул. Мне даже показалось, удастся наложить заклинание верности и на него.
— Старый лис, — скрипнул зубами Пилар.
— Знаю, — мрачно ответил Адор. — Сделал вид, что прелести Уралии соблазнили его, но сбежал раньше, чем откупорили бутылку вина.
— Подкинул тебе провинциального мага, — задумчиво проговорил дей Росио. — Осталось понять, зачем ему это надо.
Адор прошелся по комнате, принюхался. Что-то беспокоило его, но понять не смог, что именно. Влажность и сладко-дурманящий запах… Гасия все же прибиралась в комнате? Возможно, заведующая использовала новые аромамасла.
Резко остановился около кресла, в котором сидел его друг и, окинув придирчивым взглядом сгорбившуюся фигуру и впалые щеки, все же спросил:
— Ты считаешь, что Селеста говорила правду о том, что в покои верховного ее проводил дей Уцес?
Пилар встрепенулся, словно пес, которому наступили на хвост, глянул остро и недобро, но тут же огонь в его глазах потух, друг проворчал:
— Конечно, правду. Селеста верила в то, что говорила.
Адор неопределенно хмыкнул и, заложив руки за спину, прошелся до второго кресла, наклонился над спящим мертвецким сном деем Лавио.
— Если он действительно замешан в покушении на верховного, почему сделал нам такой замечательный подарок?
