— Да, — щёки Морозовой вдруг стал заливать румянец. — И чего это моего?
— Ты ж сказала, что курируешь его группу.
— А, ну да, — Дарья покраснела ещё больше.
— Так, подруга, всё это весьма интересно, и я хочу узнать больше и о тебе, и о твоём красавчике Сазонове, но это всё по дороге. Времени уже вон сколько!
— Каком ещё красавчике… Стой! — осекается Морозова, — Наташ, по какой ещё такой дороге?
Люблянцева упирает руки в бока и делано сердито смотрит на подругу.
— Сообщения читать надо, Морозова! Ростик Катьке руку и сердце предложил, Катюха сегодня девичник в «Ампере» устраивает, а меня за тобой отправили, потому что ты свою училскую занудную задницу сама бы не подняла из этого захолустья. Собирайся давай, у тебя сорок минут.
К бесцеремонности Люблянцевой Дарья давно уже привыкла, даже оценила, что подруга тащилась за ней в «захолустье» по не самой хорошей погоде, но она решительно не собиралась никуда ехать.
36
— Нет, нет и ещё раз нет! Я никуда не поеду! — Морозова сложила руки на груди, продолжая стоически выдерживать острый взгляд подруги. — С места не сдвинусь!
— Морозова, не зли меня! Я на такси тащилась в эту дыру, чтобы увидеть твой растрёпанный пучок на занудной башке? Ты не можешь пропустить эту тусу, Катька тебе просто не простит. И мне не простит, если я тебе не притащу.
— Я не поеду!
— У тебя уже тридцать пять минут осталось на сборы. Шевели булками, Морозова. Хватит гнить в этой хате и трястись за свою шкурку. Ты забыла, как надо жить? В свои двадцать пять в горгулью уже превратилась!
— Наташа!
Ещё несколько минут девушки спорили, пока Морозова всё же не сдалась. Она уже сама себя ненавидела за то, что дала себя уговорить. Какая же глупость!
— У меня в этой квартире нет подходящей одежды, — схватилась она за последнюю соломинку.
— Я знала, что ты запоёшь что-то подобное, — Наталья с улыбкой победителя извлекла из сумки тёмно-бордовое платье с вплетёнными в ткань золотистыми нитями. И ткани этой у подруги в руках показалось Морозовой катастрофически мало.
Дарья взяла платье из рук Люблянцевой и недоверчиво посмотрела.
— Слишком…
— Что? Красивое? Откровенное? Такое тело, как у тебя, нужно показывать, дорогая. К тому же ты не на линейку школьную идёшь, а в клуб. Такси приедет в пятнадцать минут девятого, так что шуруй мыть голову, я тебе сделаю укладку.
Когда девушки садились в такси, Морозова чувствовала себя странно. Она будто сбегала, стараясь остаться незамеченной. Ещё бы, парень столько сил приложил, чтобы защитить её — абсолютно чужого ему человека, да что там — он едва не погиб буквально вчера из-за неё, а она вот так пренебрегает безопасностью, рискуя наткнуться на Сашу. Да ещё и в таком виде. Дарья инстинктивно оттянула полы плаща ниже.
Но в то же время, где-то глубоко шевелилось что-то яркое, что-то давно спрятанное под слоями пепла растоптанных чувств. Это что-то вновь хотело выбраться и ослепительно вспыхнуть, заставить вспомнить, как это жить и наслаждаться жизнью. Завтра она снова станет серьёзным преподавателем и побитой жизнью женщиной, а сегодня… Сегодня у Катьки девичник.
Тряхнув красиво уложенными умелой Наташкиной рукой пышными кудрями, Морозова улыбнулась и захлопнула дверь такси.
37
От денег за такси Наташка отказалась, презрительно хмыкнув, чтобы Морозова свои учительские гроши оставила себе. Низкий гул на стоянке говорил о том, что со времён студенческой жизни «Ампер» ни капли не изменился, и клубная жизнь в нём продолжает бить ключом.
Девушки зашли в парадное и сдали верхнюю одежду в гардероб. Дарья окинула себя взглядом в большое зеркало на стене. Давно она себя такой не видела, аж смутилась. Яркое, стильное Наташкино платье прикрывало ноги только до середины бедра, а плечи так и вовсе были открыты, поддерживая лиф лишь тонкими бретелями. Туфли на высокой шпильке Морозова надела свои, которые как раз забрала с квартиры, чтобы надеть на концерт на работе. А то, что Наташка сотворила с её непослушными волосами, было выше всяких похвал. Тёмные упругие локоны, приподнятые у корня, шикарным покрывалом рассыпались по плечам и спине. Морозова аж дыхание затаила, любуясь на свою причёску. Макияж она сделала сама, зная, что Люблянцевой только дай кисти в руки. Дарья и сама умела сделать крутой мейкап, просто пользовалась этим умением не так часто.
Катя и ещё несколько университетских старых знакомых уже сидели за столиком на невысоком балконе, гордо именуемом ВИП-зоной. Только все прекрасно знали, что настоящая ВИП-зона в этом клубе выглядит немного иначе, так что эти балкончики звали между собой «середняком», где твой стол не толкнут случайно танцующие по краям танцпола. На столе уже стояли закуски и коктейли.
Морозову девушки встретили радостными криками, будто и не она тут виновница торжества.
— Дашуля! Сколько лет, сколько зим!
— Вау! Что за люди! Ну наконец-то!
Она обнялась с каждой, с особой нежностью прижав к себе Катерину. В своё время они с Наташкой и Катькой были не разлей вода, умницы в учёбе и красотки, за которыми шлейфом тянулись парни, пока один из таких не растоптал искренние чувства Морозовой, и она сбежала сначала к родителям в родной город, а потом и в городишко возле облцентра, где на свою голову познакомилась с этим уродом Красновым.
Но девочкам все эти подробности знать необязательно, хватит и того, что Наташка в курсе. Как-нибудь она расскажет и Катерине, но это будет не сегодня, ведь этот вечер принадлежит Кате, которая скоро выйдет замуж за любовь всей своей жизни — их сокурсника из группы физвоспитания.
Веселье потекло бурной рекой. Много смеха, много алкоголя, много воспоминаний. Приятных и не очень.
— Ну а вы с Игорьком так и не общаетесь? — одна из девушек — Ирина, сидевшая возле Дарьи, спросила, отпив из очередного коктейля.
Морозова пожала плечами, сама удивившись собственному равнодушию.
— Нет, даже не видела его ни разу больше.
Оно и хорошо, что не видела. Слишком много боли и слёз.
— Говорят, он уехал куда-то в Европу.
— Скатертью дорога.
Слишком неожиданным и слишком болезненным был их разрыв. Морозова приврала немного. Игоря она видела, но лишь однажды. Он приходил, просил прощения, пытался вернуть её. Но Дарья не смогла простить предательства. Так и разошлись, как в море корабли. И пусть теперь этот корабль дрейфует где-то в своих европах… А у Морозовой уже всё переболело, перегорело, только вот уехать пришлось, чтобы душу не травить. Но всё в прошлом.
Тело хотело движения. Чтобы аж дыхание сбивалось, до упаду, до подкашивающихся коленей.
— Даш, пошли на танцпол! — крикнула Катюха. — Зажжём как когда-то!
