Если вообще знала о ней. Да, играть Алиса умеет, но в лицемерии ее заподозрить трудно.
— Папа…
Ник вздрогнул и открыл глаза. На пороге гостиной стояла Сэмми.
Ему это не приснилось. Это правда!
— Иди ко мне, маленькая.
Он присел, разводя руки в стороны. Сэм охотно подошла и обняла его за шею.
— Папа, — повторила она, словно пробуя на вкус слово.
Ник глупо улыбался, боясь спугнуть счастливый момент. Полусонная Сэм положила голову ему на плечо.
— Па-а-апа… Где Лиса?
Ничего себе! Дочка переиначила имя Алисы на свой лад, опустив букву «а». Неужели та действительно напомнила ей мать? И ему, дураку, ответить бы что-то нейтральное…
— Лиса уехала.
Ник даже не сразу понял, что Сэм заплакала. Она не кричала и не протестовала — просто из глаз катились слезы величиной с кулак.
В тот момент Ник сам был готов приковать Алису наручником… к чему-нибудь. Лишь бы Сэмми не плакала. Он выскочил из дома с дочкой на руках, бормоча ей, что ошибся, и Лиса никуда не уезжала.
— Ли-и-иса…
— Ник, ты в своем уме? — обрушилась на него Алиса, едва он подошел к крыльцу. — Сэмми раздета! Она же простудится!
Ник растерянно моргнул. Точно так же когда-то давно его мама ругалась с отцом. «Ты с ума сошел! — выговаривала она мужу. — Ушли гулять без шапки, без кофты. Коленька простудится!» Отец смеялся и рассказывал ей о пользе закаливания, а он, маленький Коленька, считал, что папа прав. Мужчина должен быть сильным и закаленным.
Правда, сейчас ни о каком закаливании нет и речи. Ник попросту забыл, что Сэмми не оделась после сна.
А дочка уже тянула руки к Алисиным волосам.
— Лиса! — подпрыгивала она в восторге.
— Вот видишь, — сказала Алиса Нику по-русски. — Ей всего лишь нравится цвет моих волос. — И, подхватив Сэм, взбежала по ступенькам крыльца. — Папочка, не стой столбом, вещи неси. А мы в тепло, тут ближе.
Ник поразился тому, как преобразилась Алиса, когда взяла на руки Сэмми. Он давно не питал иллюзий по поводу характера рыжей лисы, но все, что он узнал о ней раньше, никак не вязалось с ее отношением к детям. И тут Михаил тоже прав, ребенка нельзя обмануть.
— Что у вас опять происходит? — устало спросила Маша, когда он зашел в детскую за одеждой Сэм.
— Все хорошо.
— Ты вызвал машину для Алисы? Послушай, может, Миша ее отвезет?
— Нет, она останется.
— Останется… — Маша покачала головой. — А мне показалось, действительно пешком уйдет.
— Против обаяния Сэм ей не устоять.
— Ах, вот в чем дело…
— Да. — Ник перекинул через руку детские колготки, комбинезон и кофточку, подхватил обувь. — Маш, я думал, что будет трудно увезти Сэм от тебя, но как оторвать ее от Алисы, вообще не представляю.
— Никак, — хмыкнула Маша.
Ник не стал спорить. Ей легко говорить «никак», а действительность такова, что им с Алисой все равно не быть вместе. И Сэм, увы, их не сблизит. Ник никогда не забывал, из какой Алиса семьи. Возможно, она любит детей и прекрасно с ними ладит, но он прекрасно понимал, что родители не позволят ей связать жизнь с танцором и его ребенком. Не для того они свою доченьку по заграницам воспитывали.
И кто пострадает, когда Алиса наиграется в дочки-матери и вернется к своей привычной жизни?
Сэмми.
Сейчас протестовать бесполезно. И Сэм только что снова начала говорить, ей лишние стрессы ни к чему, и Алиса измучена. Надо что-то придумать, как-то отвлечь дочь. И вообще, может, все само… рассосется?
Еще с порога Ник услышал заливистый смех Сэмми. Алиса сидела в кресле и развлекала ее незамысловатой игрой, подбрасывая на коленях.
— По ровненькой дорожке бегут у Сэмми ножки, — напевала она по-русски и переходила на английский: — По кочкам, по кочкам! Бух! О, папа пришел. Иди, одевайся.
— Сама? — восхитилась Сэм.
— Сама, сама. Или ты не умеешь?
— Умеешь.
Она вскарабкалась на диван и начала натягивать колготки. Задом наперед.
— Давай, помогу. — Ник присел рядом.
— Сама! — отрезала пыхтящая от усердия дочь.
— Сэмми…
— Да пусть, — вмешалась Алиса. — Ей будет неудобно, переоденет.
Так и вышло. Сэм прошлась в колготках, поприседала… и сняла их.
— Как? — спросила она у Ника.
Пока он возился с дочкой, Алиса задремала в кресле. Да не тут-то было! Сэм требовала внимания и не оставляла в покое рыжие волосы.
— Ты для нее игрушка, — не без ехидства произнес Ник, обращаясь к Алисе. — Вот теперь поймешь, что это такое.
Съязвил — и тут же пожалел о своих словах. Алиса ничего не ответила, отвернулась. Но перед этим в ее взгляде снова промелькнула тоска одинокого человека.
— Останься. — Ник и сам не понял, как произнес это, но все же повторил, потому что Алиса не спешила отвечать: — Останься. Вернемся в город вместе.
— Она из-за этого плакала? — тихо спросила Алиса.
— Да. Я сейчас уведу Сэм, пусть поиграет с детьми, а ты отдохни.
Алиса кивнула.
Сэмми раскапризничалась, не хотела уходить без Лисы. Согласилась на компромисс: Лиса должна поспать, зато потом придет играть. И не уедет, это они оба обещают — и папа, и Лиса.
Хорошо, что Степка и Тонечка отвлекли Сэмми. Они обрадовались тому, что их подружка наконец-то заговорила, и тут же взялись учить ее русскому языку. А то что за непорядок? Ничего не понятно.
Ник отправился проверить, как там Алиса. Расслабиться все равно не получалось, все мысли — о ней. Хотелось убедиться, что она хоть немного успокоилась.
Алиса спала, прикорнув на кровати. Он вздохнул, накрыл ее пледом и вернулся к дочери.
19
Прилегла на пять минут — и как в яму провалилась. Когда Алиса проснулась, уже стемнело. Она лежала, прислушиваясь к тишине в доме и вспоминая сон. Приснится же такая гадость!
Ник в гробу, в белом костюме, с красной розой в петличке. И она, Алиса, бежит к нему почему-то по сырой земле, босиком, подбирая подол свадебного платья. Бежит, но остается на месте, а ноги чистые, хотя в грязь она проваливается по щиколотку.
В толковании снов Алиса ничего не понимала, да и не верила она, что есть в них какой-то скрытый смысл. После осталось какое-то беспокойное чувство: вроде бы и не страшно, а странно.
В комнате было прохладно, но кто-то укрыл ее пледом. Маша или Ник? Алиса села и снова прислушалась — ни звука. Видимо, в доме кроме нее никого нет. К сожалению, она не запомнила, есть ли лампа рядом с кроватью, и отправилась искать дверь в темноте.
