— Не хочешь взять детскую группу?
— Эй, ты меня вообще слышала? — Ник покачал головой. — Я ж рассказывал, что пока ничего не получается. Эти разрешения… согласования… Если бы можно было просто взять и учить!
— Так я тебе и предлагаю просто взять и учить. — Алиса достала телефон, полистала что-то и показала экран Нику. — Вот, смотри.
— Кто это? — На фотографии он увидел детей, облепивших Алису. — Это твои детдомовские?
— Да! Хочешь их учить?
— Главное, чтобы они хотели. — Ник не разделял ее восторгов, но отказаться сразу было как-то неловко. — И потом, это все же недешевое удовольствие. Нужен специальный класс, с зеркалами и станком. Детям нужна одежда для занятий, а потом и для выступлений.
— Все будет. И зарплату тебе будут платить.
— Хочешь разорить отца?
— Да при чем тут папа! Я же работаю в благотворительном фонде. Фонд помогает этому детскому дому, финансирует разные проекты. Я все узнаю и все устрою, если ты согласен.
— Это было бы прекрасно, — признался Ник. — Мне действительно нравится работать с малышами. И, между прочим, я дипломированный хореограф.
— Отлично!
Такой Алисой хотелось любоваться вечно: глаза блестят, губы то и дело расплываются в улыбке, а на щеках появляются едва заметные ямочки.
— Теперь чаю? — предложил он.
— Ой, нет. Я лопну.
— С пирожными, — соблазнял он. — Вот печь я не умею, так что купил эклеры. Знаю, это читерство…
— Эклеры-ы-ы… — протянула Алиса.
— Ага. Сейчас поставлю чайник.
— Я помогу. — Она подскочила, стала собирать со стола грязную посуду.
— Сиди, лиса Алиса. Сегодня ты гостья. Я сам.
— Спасибо. — Она не настаивала. — Ты вкусно готовишь.
— О, спасибо за комплимент.
Алиса ела эклеры точно так же, как Сэм. Ник даже ущипнул себя за ляжку, чтобы убедиться, что это не сон. Сначала она слизывала сахарную пудру и глазурь, потом надкусывала пирожное и языком выбирала из него крем. Мистика, да и только! И ведь он точно знает, что Алиса никогда не ела эклеры при дочке и никогда не видела, как та их ест.
«Судьба!» — сказала бы Маша.
«Ну и идиот же ты, Коля», — вставил бы Михаил.
И ведь дело совсем не в эклерах.
После сладкого Алиса раззевалась. Оно и понятно, устала за день. Ну как ее можно отпустить? Куда?
— Я постелю тебе на диване, — произнес Ник тоном, не терпящим возражений.
Алиса мигом проснулась.
— Нет, это неудобно. Мне нужно домой. Спасибо за ужин, и…
— Лиса, мы с тобой уже спали в одной кровати. А сейчас я предлагаю тебе диван. Утром съездишь домой, а сегодня, будь добра, не спорь.
— В смысле? — Она нахмурилась. — Завтра тоже надо сидеть с Сэмми?
— Эм… Да. А ты не можешь?
— Я работаю, я же говорила.
— Что же делать… — расстроился Ник.
— А сколько дней… вообще… ну…
— В выходные я всегда работаю, Лиса. Ты забыла?
— А, ну да… А няня вернется, когда Сэмми поправится?
— Черта с два эта няня вернется, — пробурчал Ник. — Не хочу ее больше видеть. Ищу новую.
— О-о-о… — Алиса тряхнула волосами. — Ладно, я могу договориться. Это же фонд… а я всего лишь доброволец. К тому же, мне сейчас лучше не общаться с детьми.
— Кстати, да, — кивнул Ник. — Краснуха…
— Хорошо. Я останусь, пока нужна Сэмми.
— Ты всегда ей нужна, — тут же возразил он. — Лиса, не надо, не пропадай больше. Я счастлив, что ты согласилась помочь. И новую няню я, конечно, найду. Но не бросай Сэм. Ты же любишь ее, я это вижу.
Он заметил, что взгляд Алисы затуманился. Как будто на глаза навернулись слезы, которые она сдерживает из последних сил. Вот же упрямица! Неужели она не понимает, что все изменилось? Да она сама изменилась! И она нужна… нужна… им обоим?
— Я останусь, пока нужна Сэмми… — тихо повторила Алиса.
— А я? — спросил Ник, сам себе не веря. — Как же я? Лисенок, ты нужна… мне.
Алиса все же сбежала — в ванную комнату. Ник запер входную дверь, положил ключи в карман и отправился стелить постель. С рыжей лисой держи ухо востро. Только отвернешься, а она — фьють! — и убежала.
Ник переживал, что в ванной Алиса плачет. Но не ломиться же в дверь? Черт его дернул за язык… А, с другой стороны, он сказал правду. Сколько можно врать самому себе и прикрываться ребенком? Он смог забыть Алису? Нет. Он хотел, чтобы она вернулась? Да. У него чуть крышу не снесло, когда он увидел ее вновь после долгой разлуки.
И ведь не мальчик уже — юный, пылкий, влюбленный. Его чувства к Алисе какие-то… выстраданные, что ли? Как говорится, вопреки всему.
Ничего наперед Ник не загадывал. Возможно, Алиса сама уже перегорела. Хотя… судя по тому, что до сих пор сидит в ванной, навряд ли. Перегорела бы — рассмеялась бы ему в лицо. Так нет же, переживает.
В конце концов, можно хоть раз в жизни совершить безрассудный поступок? Между прочим, у Алисы научился! Сэм точно не пострадает, вот в любовь Алисы к дочке Ник верил окончательно и бесповоротно.
Покопавшись в шкафу, Ник извлек из него длинную футболку. Прихватив полотенце и упакованную зубную щетку, он постучал в дверь ванной комнаты.
— Лиса… — позвал он тихо. — Открой, пожалуйста.
Шум воды стих, Алиса распахнула дверь. Ее выдавали только глаза, припухшие и покрасневшие.
— Вот, держи. — Ник протянул ей вещи. — Переодеться и… ну, разберешься.
— Не выпустишь? — спросила Алиса.
— Не-а, — кивнул он. — И не мечтай. Иди спать, лисенок. И ночью к Сэм не подскакивай, я сам. Я привык уже, чутко сплю.
Чтобы не смущать Алису, Ник сразу ушел к Сэм. Проверил, нет ли температуры, поправил одеяло, посидел рядом с дочкой, прислушиваясь к тишине. А когда Алиса переоделась и шмыгнула в комнату, он отправился на кухню мыть посуду.
Ночь прошла спокойно. Сэм проснулась под утро, раскапризничалась и перебралась к Нику в кровать. Он долго объяснял ей, что Лиса никуда не делась, что она спит и будить ее нельзя. Совсем нельзя. Да, точно спит. Крепко-крепко. И даже одним глазком посмотреть нельзя. Наконец дочка угомонилась, следом уснул и он.
А проснулся от умопомрачительного запаха, живо напомнивший ему далекое детство, когда по выходным мама пекла оладьи, а он уплетал их с вишневым вареньем.
Сэм рядом не было, она обнаружилась на кухне, за столом. Перед ней стояла тарелка с кашей. У плиты пританцовывала Алиса в его футболке. Рядом в миске высилась горка оладий — пышных и истекающих маслом.
