— Падай! На землю, живо!
Прежде чем я поняла, что кто-то крикнул эти слова совсем рядом со мной, уже упала на траву, съежившись и подтянув ноги к животу. В лицо мне ткнулось что — то мокрое и быстро-быстро облизало щеки, а я схватила его в охапку, прижала к себе и принялась отползать в сторону, стараясь не слушать ужасающего ора чудовищ, которых кто — то нещадно бил заклинаниями на незнакомом мне языке.
Все бесновалось так долго, что я устала бояться.
Да и щенок в моих руках завозился, переворачиваясь, царапая коготками, у меня во рту неожиданно оказалась его шерсть, а еще отчего-то перья, я расплевалась от души, схватила маленького непоседу поперек туловища и сунула головой под мышку.
Выглянула из-за дерева, чтобы посмотреть — надо ли снова бежать, или можно спокойно отдышаться на месте.
Чудовища осыпались на землю черным жирным пеплом, а в середине этого непотребства медленно выпрямился мужчина. Быстрым движением закинув на плечо полу плаща, он оглядел поляну, вгляделся в небо и сказал одну-единственную длинную фразу на имперском языке, от которой у меня запылали уши и щеки. Боже праведный, Создатель, разве можно так ругаться? Разве молния не должна поразить на месте богохульника?
Щенок, словно почуяв, что опасность миновала, неожиданно спрыгнул на землю, отряхнулся всем своим поджарым, но еще неловким телом, особенное внимание уделив отряхиванию хвоста, а потом распустил за спиной коротенькие, слабо оперившиеся крылья. Я остолбенела, не веря своим глазам. Неужели я взаправду вижу крылатую собаку? Нет, нет. Это не собака! Это. Это волчонок! У него совсем по-дикому блестят карие глаза, и эта улыбка домашней собаки — вовсе не улыбка, а оскал!
— Ты что здесь делаешь, умалишенная?!
Как грубо, подумала я, прежде чем вспомнить, что мужчина спас мне жизнь. И ответила покладисто, улыбнувшись жалобно:
— Простите, я не знала, что сюда нельзя ходить. Впрочем, меня оправдывает лишь одно: я совершенно не понимаю, где и как оказалась. Это же старинное кладбище, не так ли?
— Это безвременье, дурында! Как ты сюда попала? Какое-нибудь заклинание перепутала? Вместо приворотного зелья сварила временное?
Его глаза сверкали бешенством, и я невольно залюбовалась такой чистой эмоцией, исходящей от мужчины. А потом осознала, что именно он сказал, и переспросила испуганно:
— Какое безвременье? А как отсюда выбраться?
— Как хочешь, так и выбирайся! — рявкнул он, махнув рукой на крылатого волчонка: — А ты шать отсюда! Беги в берлогу, чтобы опять не попасться в лапы упырям!
Я проводила взглядом блеснувшую в свете луны шерсть на спине волчонка, улизнувшего в лес, и снова взглянула на нового знакомого:
— Простите еще раз, но вы-то сам как сюда попали?
— Не твоего ума дело, — отрезал он и зашагал прочь, пнув по дороге откатившийся в сторону череп.
Я даже не возмутилась, не крикнула ему вслед что-нибудь вроде «Подождите!» Я просто прислонилась спиной к ближайшему камню и сказала сама себе:
— А ведь правду говорила госпожа Пимпи. Я больше никогда не буду извиняться ни перед кем.
Дав такое обещание, выдохнула и оторвалась от камня. Надо искать выход. Обычно он оказывается там же, где и вход. Тропинку я вижу, а вот пустит ли она меня пройти по ней до конца?
Зачем лес толкнул меня сюда? Чтобы я нашла кладбище? Чтобы спасла волчонка от летающих упырей? Нет, уж точно не для этого! Эти твари почти меня сожрали… Если бы не сердитый незнакомец!
Кто он такой? Студент? Профессор, быть может? Или кто — то из охраны? Узнаю ли я когда-нибудь ответ на эти вопросы? Ведь об этом не прочтешь в книгах. А мужчина весьма и весьма резкий, даже грубый! Вспомнила, как он выругался, и снова покраснела. Надо запомнить, вдруг пригодится.
Перекрестившись, я ступила на тропинку под тень густого леса. И только сейчас поняла, что отчего-то все вижу. Ни солнца не надо, ни луны. Магия какая-то. Каждое деревце видно, каждую веточку разглядеть можно! Это безвременье странное место, право слово. Вроде и темно — а светло. Но хоть тропинка передо мной. Не морочит, не водит кругами. Надеюсь, что ведет прямиком туда, где я свернула из старого парка в чащу.
— Вальтер! — неуверенно позвала друга — наугад. Но в ответ услышала лишь молчание. И вздохи леса. Как будто стая упырей притаилась за деревьями и следит за добычей, то есть, за мной.
— Ва-а-альте-е-ер! — завопила я что есть мочи.
— Вальтер, откликнись, пожалуйста, я тебе обещаю, что больше никогда никуда не уйду и не сверну с тропинки, — жалобно попросила.
Все впустую.
Никто не отзывался, я была одна в безвременье, в этом страшном лесу, светлом в самую темную ночь и полном ужасающих чудовищ. Я останусь здесь навсегда, и упыри сожрут меня, выпьют всю кровушку, а потом мои косточки будут вечно лежать в этой траве, покрываясь пылью…
Прислонившись спиной к дереву, ощутила, как ноги слабеют, сползла на землю, обняв руками плечи. Мне стало так себя жалко, обреченную на жуткую смерть в одиночестве и в таком молодом возрасте, что слезы сами собой брызнули из глаз. Секунда — и я уже реву, как маленькая девочка, у которой отняли любимую и единственную игрушку. Громко, причитая на все лады, как тетки-кликуши на похоронах! И пусть меня найдут упыри, пусть! Вальтер будет виноват, что бросил меня! Лучше уж кричать на весь лес, чем сидеть и бояться в тишине.
— Ох ты ж мать наша, пресвятая Скорбящая Богородица!
Услышав этот сердитый голос, я мигом заткнулась, словно мне в рот сунули кляп. Сильные руки схватили меня за плечи, подняли и даже встряхнули для надежности. Глаза в глаза — я и мой неожиданный спаситель — мы стояли и смотрели друг на друга молча. Правда, у меня, наверное, был виноватый взгляд, а у него… У него молнии в глазах сверкали! И мне даже показалось, что он опять выругается, как сапожник, но мужчина сдержался. Вытащив из кармана сюртука платок с вензелем, мой спаситель весьма бесцеремонно вытер мне лицо и даже попытался высморкать нос, как ребенку, но тут уж я воспротивилась и вырвала платок у него из пальцев.
— Женщины, право слово, несносны, как беспомощные младенцы, — пробурчал мужчина. — И совершенно бесполезны! Ты шла в другую сторону! Какое восхитительное неумение ориентироваться!
Я колко ответила ему — но про себя. Промолчала, лишь подумала. Какая восхитительная бестактность, а также дерзость и желчность! Мужчины, право слово, полнейшие профаны в том, как следует обращаться с женщинами!
А он, видимо, распаленный моим молчанием, сказал громче:
— Вот зачем ты пошла туда, куда ходить нельзя?! А? Зачем сунулась в безвременье?
— Я не нарочно! — выкрикнула, не в силах больше сдерживаться. — Откуда мне было знать, что тут такие ужасы?
— Барышня, уж не пытаешься ли ты мне сказать, что пришла сюда случайно?
