Но с Вольской мне лучше не пересекаться в ближайшее время…
Новая комната почти ничем не отличалась от старой. Только из окна вид был лучше. Башню не заслоняли деревья, и я могла любоваться ее опасной красотой целыми днями. И в то же время она была далеко, слишком далеко, чтобы голоса достигали моего сознания. А может, браслеты на запястьях не пускали их.
Тяжкую долю фрейлин я познала практически сразу, как только уложила свои вещи в шкафчик. Линна вошла ко мне, огляделась и велела:
— Помоги мне приготовиться ко сну.
Сестра Каллен в редкие минуты расслабления, когда она забывала, что мы несмышленые девчонки, не знавшие жизни, говорила с нами откровенно, как подруга. И такими эти случайные разговоры были проникновенными, что запоминались надолго. Однажды она сказала: «Неопределенность убивает отношения. Лучше сразу объясниться, чем потом пытаться распутать узел недоговорок и глупых ситуаций».
Повернувшись к Линне, я хотела было присесть в книксене, но передумала. Только улыбнулась и сказала:
— Мы с тобой договорились, что в академии я твоя подруга, а не фрейлина. Подругам говорят «пожалуйста» и «спасибо».
— Я не привыкла умолять! И повторять не терплю! — Линна попыталась надавить, но я демонстративно села на кровать и повторила:
— Подруга, Линна. Подруга.
Она вздохнула, глядя мне в глаза, но, видимо, поняла, что я не уступлю. Плюхнулась на кровать рядом со мной и грустно ответила:
— Я не умею дружить. Научи меня.
Скосила глаза на меня и добавила:
— Пожалуйста?
— Вот видишь, уже умеешь, — тихонько рассмеялась я.
— Так просто? — удивилась она.
— А как еще? Надо показать, что ты уважаешь других, и они будут уважать тебя.
— Так ты поможешь мне подготовиться ко сну? Пожалуйста.
— Конечно! — ответила я и в порыве чувств обняла Линну за плечи. Она замерла, как камень, спросила сдавленным голосом:
— Подруги всегда так делают?
— Нет, не всегда, — устыдившись своей непосредственности, я отстранилась. — Если не хочешь, я больше не буду.
— Я… хочу. То есть… Мне нравится. Ну, ты понимаешь, да?
— Понимаю.
Острое чувство жалости к цесаревне пронзило меня насквозь. Столько слуг и ни одной подруги. Наверное, это еще тяжелее, чем жить без родителей.
— Ладно, — шлепнув ладонями по коленям, я встала. — Пошли, покажешь мне, как ты готовишься ко сну.
— Ты должна расчесать мне волосы, — обрадовалась Линна. — Я пыталась утром это сделать, но — сама посмотри, что у меня на голове!
— Я покажу тебе простой узел, который легко делать самостоятельно.
— Да-да, покажи! — она даже в ладоши захлопала, но потом спохватилась и, опасливо глянув, добавила: — Пожалуйста!
Процесс превращения цесаревны в подругу был запущен.
Роскошную гриву смоляных локонов Линны оказалось очень нелегко расчесать. А ведь нужно провести по волосам сто раз, чтобы очистить и восстановить ток крови по коже!
Так учили нас в пансионе, так делали и фрейлины цесаревны. Но уже на двадцать пятом разе моя рука устала. Немудрено — со всем тем, что я пережила за день! Мысленно я прокляла все на свете — академию, безвременье, прачешную, где встретила Линну, и даже себя, глупую, согласившуюся дружить с высокопоставленной студенткой. Подумала: как бы было хорошо, если бы щетка сама чесала… Ведь я из древнего рода, у меня есть сила, которой не нужны артефакты.
И вдруг запястья засвербило, браслеты напомнили о себе. Я ощутила такую приятную легкость в руках, что удивилась, а щетка вырвалась из пальцев и аккуратно провела по волосам цесаревны. Сама! И еще, еще раз, и снова.
Магия!
С улыбкой я стояла, глядя на то, как щетка работает без моего участия, и думала, что магия — это просто счастье.
Как все же хорошо, что она у меня есть!
Глава 12. Резиденция императорской семьи
Неделя пролетела очень быстро. Как будто стая диких гусей в небе — вот тут была еще несколько минут назад, а теперь уже скрылась за лесом, и только еще слышен пронзительный птичий крик.
Я втянулась в учебу с головой. Мне нравились профессора — по большей части милые и интересные люди, нравились лекции, особенно по артефактам и магобыту, нравилось то, что можно было задать любой вопрос и получить на него ответ. Я даже отличилась на лабораторных занятиях профессора Дорисски — очень красивой молодой женщины с поистине энциклопедическими знаниями в области трав и ядов. Наш монастырский способ сохранения всех полезных свойств сушеных листьев лесной рыжанки привел ее в восторг, и профессор даже загорелась идеей написать по этому способу докторскую диссертацию.
Все было бы отлично, если бы не Линна.
Она занимала все мое время. Она была рядом на лекциях, то и дело отвлекая вопросами, заданными шепотом. Она была рядом во время обеда и ужина — в столовой, которая по странному совпадению вдруг стала пользоваться популярностью среди аристократок. Она была рядом в бане, в комнате, на прогулках вечерами. Не то чтобы Линна мне мешала. Просто ее было очень много, и она наполняла почти все свободные минуты. Причем Вальтер стал сторониться меня. И мне было совестно перед ним. Несколько раз я пыталась заговорить об этом с Линной, но она не слушала. Зато девицы из родовитых семей, как Нина Ховански или Дарина Бельштам, постоянно садились на лекциях рядом и старались заговорить с цесаревной.
Конечно, если они виделись на балах, трудно сохранить секретность.
Зато я совсем не встречалась с Велконти. И это радовало. Хамовитость этого персонажа ввела меня в ступор один раз, но больше я не желала видеть своего случайного спасителя. Все равно его помощь мне больше не потребуется. Браслеты работали, как знаменитые пикарийские часы — без сбоев. Иногда я ощущала покалывание в запястьях, и это означало, что моя природная магия жаждет вырваться на свободу. Однако браслеты сдерживали ее в подобающем русле. Хватало лишь на лабораторные занятия и управление магическим пером. Щетка Линны слушалась меня уже как прирученная кошка. А я старалась упражняться в магии по ночам, когда закрывалась в своей комнате.
Иногда после захода солнца в сумрачной тишине маленькой комнаты мне слышались голоса башни. Они страдали и звали меня, но я лишь отмахивалась, пользуясь тем, что звучали они совсем тихо. Страх перед возможным разрушением еще чего-либо, как я сделала это с башенной площадью, не позволял вслушиваться в голоса. И тогда я брала учебник и читала вслух, чтобы отвлечься. Или открывала данную профессором Виссальди книгу «О старинных и современных артефактах» и погружалась в таинственный мир кристаллов и украшений, рассказанный уважаемым доктором наук в очень доступной форме и с увлекательными примерами.
