— Что ж, я рад, очень рад, что ты решила представить нам свою новую… наперсницу.
Рохан ничего не сказал, сел за стол, но посмотрел на меня долгим взглядом, в котором мешались радость, настороженность, любопытство и даже что — то похожее на искренний интерес. Ко мне.
И от этого взгляда мне стало немного легче. Как будто в этом незнакомом месте среди незнакомых и чужих людей я увидела друга.
Глава 13. Предчувствие беды
За ужином беседа вертелась, в основном, вокруг предстоящего зимнего бала, незнакомой мне графини Лестри, которая разродилась двойней, и вопроса «пригласить ли портниху из Бура или снова обратиться к придворной?» Ясное дело, что мужчинам эти темы были не слишком интересны, и они переговаривались тихонько между собой. Поскольку я сидела ближе к Рохану, чем женская половина его семьи, то смогла расслышать слова «немедленно отправляться», «орки» и «чрезвычайное положение».
Сопоставив этот тихий разговор с «трудными временами», я похолодела. Неужели снова орки? Снова, как в старину, будут нападать на поселения, стараясь откусить кусок от империи, станут грабить и убивать всех людей на своем пути? Войны зло, войны — это смерть… Спаситель, хоть бы не было войны!
Я взяла бокал с соком, но не успела поднести ко рту. Мне вдруг стало холодно, будто посреди сентября наступила вьюжная зима. На ресницах даже иней появился — или мне показалось? Пелена застилала глаза, сердце замедлилось, дыхание остановилось. Я испугалась. Как тогда, как в детстве. Видение! Нет, не хочу, не хочу!
Прямо перед глазами появился страшный лохматый и бородатый человек с серо-зеленой кожей, потрясающий копьем. Он был в набедренной повязке и с голой, заросшей грудью, беззвучно кричал с искаженным от ярости лицом. Потом он исчез, словно спрыгнул куда-то, и я увидела груды тел, наваленные кучами на земле. Истекающие кровью, утыканные стрелами, с пустыми глазами, безжизненно глядящими в небо. И Рохан. Рохан лежал, раскинув руки, а из груди его торчало копье!
Я вскрикнула от этого зрелища.
И очнулась.
Все смотрели на меня, на выпавший из моей руки бокал, на разлитый сок. Император нахмурился, императрица сделала знак, и тут же прибежала горничная, промокнула скатерть салфетками, сменила бокал и унесла залитую соком королевскую икру. Я опустила глаза на цветочки юбки, пробормотала сдавленно:
— Простите, я такая неловкая.
— Ничего страшного, — Линна коснулась моей руки. — Представляешь, я однажды уронила в чашу с клюквенным пуншем целое блюдо устриц!
— В качестве наказания отец заставил тебя выпить три бокала этого уже устричного пунша! — фыркнул Рохан. — Помнишь?
— Это было ужасно, — закатила глаза Линна. — Такой вкус. Я до сих пор помню его, бр-р-р!
Императрица спряталась за салфеткой, и я услышала, как она беззвучно смеется. Император разгладил усы, хмыкая в кулак. А Рохан подмигнул мне обоими глазами, улыбнулся и попросил:
— Адриана, передай мне хлеб, будь добра.
Мое сердце зашлось в барабанной дроби, а перед глазами снова появился Рохан, лежавший на спине с копьем в груди. И рука моя дрожала, когда я протянула цесаревичу плетеную корзиночку с нарезанным хлебом. Только бы ничем не выдать своего состояния.
После ужина Рохан предложил всем прогуляться в саду. Его отец попытался возразить, что дела не ждут, но императрица мягко положила ладонь на его руку, и все возражения сразу стихли.
Мы неспешным шагом шли по дорожке, усыпанной мелким белым песочком. Рохан посередине, Линна слева, я справа от него, и обе держались за его оттопыренные локти. Императорская чета шла чуть поодаль сзади. Еще дальше топали гвардейцы, вооруженные саблями. Зачем во дворце охрана, я так и не поняла. Но мне ли судить о том, чего не понимаю? Мне хватало уже того, что я чувствовала тепло Рохана, его сильную руку и напряженные мускулы. И говорил он очень интересные вещи!
— А еще у нас есть личная библиотека, Адриана. Я так понял, ты любишь читать? У нас есть манускрипты времен становления империи! Правда, лорд-архивариус допускает к ним не всех, а только по личному распоряжению отца. Но, если хочешь, я попрошу, и тебе дадут допуск. Хочешь?
— Конечно, Рохан… прости, Инвар.
— Мне нравится, как ты меня называешь, — тихонько рассмеялся он, наклонившись ко мне. Линна постучала пальчиками по локтю брата:
— Инвар, куда ты идешь? Мы же договаривались к фонтанам!
— Я и иду к фонтанам, дорогая сестрица, — на голубом глазу соврал Рохан. Я усмехнулась — фонтаны остались слева от нас. А впереди белела увитая цветущей лозой беседка. Именно туда и направлялся Рохан.
Правда, император с супругой за нами не последовали. Оставив одного гвардейца на страже, они прошли дальше и скрылись за отцветшими кустами гортензии. Линна скучным голосом заметила:
— Беседка, фу, лучше у фонтана посидеть!
— Ну, распорядись подать сюда чай с пирожными, капризуля, — ответил ей брат. — Садись, Адриана. Знала ли ты, что твоя фамилия — Камли — просто один из вариантов слова «камелия»?
— Это на местрельском, — улыбнулась я. — Конечно, я знала.
— Хорошее образование, — оценил он, проводив взглядом Линну, которая вышла из беседки и направилась к гвардейцу. А потом сорвал цветок с куста и протянул мне: —
Мне кажется, твоя фамилия тебе очень подходит.
— Спасибо, — я взяла комочек нежных лепестков из его руки, и наши пальцы соприкоснулись. Как ни странно, меня не ударило болью, как с Вальтером. Ни с Остином. Зато перед глазами снова появилась пелена, и морозный воздух дохнул в лицо, как будто сама смерть появилась в беседке. И Рохан превратился в такого, каким я его видела недавно за столом — бледный до синевы, с закрытыми глазами, с жуткой рваной раной в груди.
— Адриана!
Его голос словно хлестнул по щеке. Я очнулась, видение пропало, и теплый сентябрь прогнал мороз. Глянув на цветок, ужаснулась — он почернел, обуглившись. Одно движение пальцев, и лепестки рассыпались пеплом. Ничего не понимая, посмотрела на Рохана.
И услышала шум крыльев.
Меня качало, словно… Да не знаю, с чем сравнить — никогда не испытывала такого раньше! Даже в детстве, когда видения приходили мучить меня, я не чувствовала такой спутанности сознания и пелены на глазах. Кожей ощутила, как Рохан взял меня за руку, и благодарно улыбнулась ему.
— Что с тобой, Адриана?
Обеспокоенный голос цесаревича заставил взять себя в руки. Я должна сказать ему остеречься, не ехать на границу, не приближаться к оркам! Иначе смерть.
— Все в порядке, Рохан, — ответила я ровно. — Нам надо серьезно поговорить.
— Да, я тоже так думаю, — сказал он и поднес мою руку к губам. Спаситель, неужели Рохан поцеловал мою кисть? Неужели я переживаю это наяву? Сердце забилось, нежное тепло разлилось где-то под ребрами, и стало так славно, как не было никогда. Но краем глаза я увидела движение у входа в беседку, подумала, что возвращается Линна, смущенно отняла руку. Однако это была не цесаревна.
