На бред похоже. Мне привиделось или…?
— Мирта, помоги!
— А?
Лона входит боком, и в руках она несёт огромное бронзовое зеркало:
— В коридоре, когда раскапывали, нашли, — поясняет она. — Мирта, помоги.
Я напрягаюсь, но магией от зеркала не веет, самая обычная бронза, да и Лона его держит спокойно.
Я подхватываю с одного края, прикасаюсь осторожно, готовая в любой момент отдёрнуть руку. Зеркало как зеркало, ничего.
Вдвоём мы опускаем его у стены. Лона первой разжимает руки и резко встаёт. По-прежнему ничего не происходит. Я отпускаю, хочу подняться, уже привстаю. Зеркало начинает заваливаться. Я рефлекторно упираюсь в бронзовую поверхность ладонями, прижимаю зеркало к стене. Бронза вдруг темнеет, будто на неё тень упала. Глаза уверяют, что поверхность пошла рябью, хотя на ощупь металл остаётся идеально отполированным.
Я хочу отдёрнуть ладони. Не успеваю. Пальцы начинают проваливаться внутрь зеркала, поверхность затягивает будто болото.
Глава 37
Мир вокруг расплывается, и я будто проваливаюсь в свой раз за разом повторяющийся кошмар, и уже вниз меня тянет не зеркало, а настоящее болото, из глубины которого на меня смотрит мертвец.
Я рвусь назад.
— Мирта, разве ты не хочешь быть красивой? Он бросит тебя, потому что ты для него недостаточно хороша. Ты для него всего лишь нищенка из колонии. Только по-настоящему очаровав его, ты сможешь получить его навсегда.
— Кого? — удивляюсь я.
Видения раздваиваются. Я сражаюсь с болотом, в которое превратилась бронза, но одновременно я вижу будуар в кричащей позолоте и вульгарном алом бархате. Я сижу перед самым обыкновенным зеркалом, в котором отражается моё лицо. Не уродина, но и ничего выдающегося, таких как я тысячи.
Рядом за моим плечом стоит почему-то Дана. Откуда она здесь взялась? И здесь — это где?
— Дознавателя своего. Стоит ему увидеть, какая ты красивая, он будет готов ради тебя на всё.
— Что за чушь?
— Смотри, какой ты можешь быть. Неужели не хочешь?
Умом я понимаю, что смотреть не на что, и я продолжаю бороться с болотом, но в в зеркало взгляд всё-таки бросаю.
— Ни… — хочу сказать, что ничего не изменилось, но замолкаю, потому что начинается волшебство.
Кожа светлеет, выравнивается. Чуть меняется овал лица, становится более подтянутым, чётче очерчиваются скулы, нос, подбородок. На левой щеке появляется кокетливая ямочка, усиливающая шарм многократно. Губы обретают полноту и почти неприличную чувственность. Брови превращаются в две тонкие дуги. Меняются волосы, причёска в отражении прежняя, но волосы теперь густые, шелковистые, падают на плечи тяжёлой волной. Но больше всего меняются глаза. Ресницы удлиняются и сами собой изгибаются, радужка обретает более насыщенный тёмный цвет. Почти неуловимо меняется разрез глаз. Взгляд становится глубже, выразительнее и притягательнее. Я ловлю себя на том, что хочу протянуть руку и коснуться своего отражения.
В зеркале я вижу себя, никаких сомнений. Но в то же время это не я нынешняя, а та, которой я могла бы стать, стоит лишь согласиться и принять предложение девушек. Я уверена, что простое «да» подарит мне красоту, которую не оспорит ни природа, ни косметическая магия.
Завороженная, я подаюсь вперёд. «Фарфор» мне идёт. «Фарфор»?! Болото в параллельном сне накрыло уже с головой. Не знаю, откуда приходит уверенность — может, сама магия так действует? — едва я окунусь в зеркало как в воду, назад пути не будет, я стану одной из куколок.
— Добро пожаловать, Мирта, — в зеркале появляется кто-то ещё.
Я не могу её рассмотреть, зато я отчётливо ощущаю, что она первая. Она истинная хозяйка «фарфоровых куколок».
— Нет!
Я отстраняюсь от зеркала.
— Но только так он полюбит тебя по-настоящему, — рассудительно замечает моя незримая противница.
— Нет!
Я пытаюсь встать, чтобы отойти в дальний конец будуара, а лучше вовсе выйти, только вот в будуаре из моего сна выхода нет, нет ни дверей, ни окон, ни даже щели вентиляции. Во втором, «болотном», сне, мне удаётся дёрнуться наверх, глубоко вдохнуть, задержаться над поверхностью воды.
Вода и там, и там. Сны явно связаны. Как только в одном я стала сдавать, во втором я тоже ушла под воду.
— Пусти!
Сквозь видения пробивается реальность. Я стою перед зеркалом на полу, опираюсь на одно колено, а демонова бронза никак не хочет отпускать мои ладони.
— Мирта, зачем ты сопротивляешься? Неужели не хочешь стать настоящей принцессой?
— Нет!
Раз два видения и реальность связаны… Я сосредотачиваюсь на будуаре. Я в нём заперта, но в то же время в я свободна в своих движениях. Я хватаю с тумбочки роскошную мраморную вазу и швыряю в стекло. Это сон, совсем не обязательно, что камень разобьёт хрупкое стекло, но всё же законы природы срабатывают. Моё отражение покрывается сетью трещин, ломается, разлетается, а вместе с ним ломается и разлетается весь будуар, на меня наваливается тьма, но с ней проще. Я не позволяю ей себя поглотить и усилием воли просыпаюсь. Я всё также стою перед бронзовым зеркалом, ладони продолжают тонуть, а сон, где я тону в болоте, продолжается, но у меня больше нет сомнений. Да, болото хлюпает и тянет, но я помню, где осталась твёрдая земля, надо проплыть всего-то три-четыре метра.
— Мирта, помоги мне!
Светлячки слетаются на крик, и освещают фигуру тонущего Ринона.
Я колеблюсь, а он снова и снова выкрикивает моё имя. С каждой секундой промедления болото тянет меня сильнее. А я всматриваюсь в лицо тонущего. Бледный до белизны, с синеватым отливом, черты искажены, у живых таких не бывает.
— Ты уже мёртв, — отвечаю я тихо, не для него, для себя. Расстояние такое, что услышать мой шёпот он не должен.
— Мирта!
Он мёртв, и я даже не уверена, что вижу его настоящего. Он такой же ненастоящий, как это болото, всего лишь битва воображения и магии.
Крик душераздирающий, но я упрямо гребу к берегу. Поддамся — его не спасу, а сама погибну.
Ступни увязают в иле, я выдёргиваю и делаю шаг, каждый следующий легче предыдущего.
Крик стихает. Я запрещаю себе оборачиваться, потому что знаю, что увижу — как он безвозвратно уходит под воду.
— Я уничтожу тебя, — твёрдо обещаю я.
Она, та кто создала этот кошмар, слышит.
— Я заберу его у тебя, — отвечает она со смехом.
Голос звонкий, будто перезвон сосулек. Меня мороз по коже пробирает.
Я всё-таки оглядываюсь. Болото исчезло, а вместе с ним исчезает и второй сон. Я под землёй в древних руинах погибшей цивилизации, передо мной бронзовое зеркало, которому невесть сколько тысяч лет, я прижимаю ладони к поверхности, чтобы оно не упало.
