Украшения папа мне дарил. Я надеваю ожерелье, серьги.
Косы не расплетаю, просто закалываю их на затылке.
Последний штрих — переобуваюсь в туфли-лодочки.
— Мирта? — мадам Ох смотрит на меня, широко распахнув глаза. — Это ты? Ты такая красивая! Почему…?
Она хихикнув, замолкает. Я уже успела запомнить, что за хихиканьем мадам Ох прячет смущение. Как по мне, дурная привычка, она в такие моменты выглядит глуповатой, если не сказать грубее. Но мадам Ох без меня разберётся, как ей жить. Вопрос, заставивший её смутиться, повисает в воздухе, и я не отвечаю. Что ей сказать. Почему я не при параде каждый день? Потому что долго нежные вещи не живут, порыв ветра, пыль и прощай, блузка. Кто-то выбросит и купит новую. Я — нет. Да и куда мне выходить при параде? На рынок? В порт к продавцам свежей рыбы? Очень смешно.
— Вернусь приблизительно к полудню, — отчитываюсь я.
После дождя пыли быть не должно, но я всё равно перекидываю через локоть легчайший плащ, подхватываю папку с документами и выхожу.
Образу мадемуазель из состоятельной семьи не хватает только широкополой шляпы, но настолько соответствовать я не собираюсь, обойдусь без нашлёпки на голове.
Я выхожу в коридор, на миг замираю.
Дознаватель, демоны его побери, не выходит из ума. Просто так, такие как он не появляются. Интуиция буквально кричит, что надо ждать беды. Знать бы откуда. Похоже, пока не пойму, так и буду об него мысленно спотыкаться. Иногда «громкоговорящая» интуиция только во вред.
— До академии, пожалуйста, — прошу я извозчика.
До неё пешком точно не дойти. Академия, как и колледж, расположены не в столице, а за ней. Когда колонизация Дикого континента только начиналась, первый город, позднее и ставший столицей, застраивали кое-как, без плана, суетливо и «временно». Как папа, сколотил сарай сараем, а по всем документам то, что должно бы быть признано шалашом, проходит как двухэтажный дом. Академию не строили. Под неё переделали руины строения неведомой цивилизации, исчезнувшей задолго до начала колонизации.
— До академии, пожалуйста, — доносится до меня смутно знакомый голос.
Высунувшись наружу, я успеваю заметить, как дознаватель забирается в следующий экипаж.
Его приезд как-то связан с академией? Это может стать… хлопотным.
Второй экипаж так и тащится следом — может и обогнал бы, но не сегодня. Центр столицы на холме, и улицы вымощены брусчаткой, а вот дальше глинистое месиво, и лошади едва справляются. Тащимся с черепашьей скоростью.
За городом становится чуть легче. Резкий перепад высот, вырубленная в скале древняя дорога вьётся серпантином, плиты сохранились, даже не растрескались. Академия стоит на скалистой возвышенности. Проезжаешь какую-то сотню шагов, и будто в другой мир попадаешь. Всюду сочная зелень, яркие цветы, среди которых почти нет мелких. В воздухе аромат свежести и сада. Понукаемая извозчиком, лошадь идёт чуть быстрее.
Подъём заканчивается резко.
Ещё пять минут лёгкой качки, и, наконец, остановка.
— Прибыли, мадемуазель.
— Я постараюсь недолго, — обещаю я.
— Да хоть да утра. Мне же лучше.
Ну да, за ожидание я плачу.
Предыдущий наместник обещал проложить общественную канатную дорогу, но как он отошёл от дел, так про дорогу и забыли.
Каменная стена высотой в полтора метра не производит впечатления надёжного ограждения, но магия меняет дело.
Я подхожу к воротам.
— Куда? — недружелюбно буркает охранник из пристроенной к воротам будки.
Действительно, куда?
— В администрацию, — я протягиваю паспорт. — Учиться буду.
— Вступительные экзамены давно закончились, — не без злорадства сообщает охранник.
Мимо проходит дознаватель. Ему хватает свой значок показать, и охранник из будки едва ли не выпрыгивает. Вскакивает, стул с грохотом отлетает назад, охранник вытягивается по струнке. Я провожаю дознавателя взглядом. Он, словно почувствовав, на миг оборачивается, уголок его губ дёргается. И он уходит.
— Да, закончились, — продолжаю я разговор как ни в чём не бывало.
Икнув — что его так напугало? — охранник берёт у меня паспорт, переписывает имя и фамилию в журнал, возвращает:
— По центральной дорожке до конца.
— Спасибо.
На территории академии я и без подсказок ориентируюсь. Большая часть практических занятий по магии в колледже проводились в помещениях академии, где учебные корпуса, а где администрация, я знаю.
Спина дознавателя маячит впереди. Он больше не оборачивается, шагает широко. Я иду гораздо медленнее. Нет, можно было бы попробовать его догнать. Но зачем? Обо мне он уже знает, подслушать, уверена, не позволит. Уж лучше держаться подальше и не привлекать внимания. Он и без того меня выделил и смотрит, со вчерашнего дня смотрит…
В приёмной меня встречает секретарша, мадам Виво, я её ещё с учёбы в колледже помню.
Как выясняется, она меня тоже:
— Мирта Андрас?
— Добрый день, мадам Виво. Я хочу воспользоваться своим правом на привилегированное зачисление.
Не зря я выгрызла своё диплом с отличием, не зря.
— А потянешь? — резонно спрашивает мадам Виро.
Правда, я не совсем понимаю, что она имеет в виду — потянули я оплату или саму учёбу? С учёбой… всё сложно. В колледже на экзаменах нужно было показать владение тем или иным заклинанием. Я справлялась. А вот по «Общей магической подготовке» был зачёт, который я сдала с большим трудом и не с первого раза. У меня с детства слабые энергетические каналы, пропускать через себя большие объёмы силы я не могу. В академию же первый вступительный экзамен как раз «Общая магическая подготовка», так отсекают всех слабосилков. И меня бы отсекли, если бы не диплом с отличием.
Фактически, мне грозит отчисление после первой же сессии.
Глава 7
— Потяну, — равнодушно отвечаю я, не вдаваясь в детали.
Мне всё равно нечем платить за второй год. Так какая разница, отчислят меня или я заберу документы по собственному желанию? Мой план — проскочить в лазейку, как с поступлением. Академия выпускает магов — это обязательная программа. Курсы, необходимые для получения второй профессии, можно выбирать по собственному желанию или не выбирать. Пройденные курсы вписываются в диплом, который мне не светит, но можно получить справку, и её достаточно для оформления лицензии. Это мой шанс. Но как совместить обязательную учёбу, набор курсов, который обычно растягивают на два-три года и расследование?
Ничего, как-нибудь извернусь.
— Заявление по образцу, — мадам Виро подаёт мне бумагу.
