К тому же, как оказалось, — случайно выяснилось Первыми, Магистрами, что магический дар можно отдавать.
А вещи, будь то оружие, кристаллы, даже предметы искусства могут «впитывать» магию, вбирать её… и даже служить тем, кто к магии вообще никакого отношения не имеет. Но умеет приказывать.
Такое свойство магии оказалось очень удобным.
Итак, решение было найдено.
И на первый взгляд оно было простым и гениальным.
В Преториуме стали появляться первые магические учебные заведения. В них юные маги учились развивать свой дар и… добровольно жертвовали его излишки на благо Триума.
Поначалу… излишки.
Поначалу… добровольно.
Креп Триум, креп Преториум. Столица превращалась в эпицентр чудес, «око тайфуна» магии и волшебства.
Гигантские динамо-машины вырабатывали энергию и преобразовывали её в электричество.
Водные и ветряные мельницы сменялись турбинами, работающими с помощью магии, только мощнее, быстрее, лучше.
Земляная магия помогала выращивать и собирать небывалые урожаи.
Огненная магия получила самое широкое распространение в котельных, на заводах и фабриках, во дворцах и замках.
Изобретение телефона, открытие магнитного поля и многое, многое другое!
Магия становилась доступной. А вслед за доступностью пришла необходимость.
Жители Преториума не мыслили своей жизни без роскоши, удобства, изящества, ежедневного волшебства, — всего, что давала «изъятая» магия.
Среди знати, поддерживающей власть президента, считалось хорошим тоном использовать магические артефакты не то, что в быту, но и для дрессировки и селекции домашних растений и животных.
Магия над Преториумом буквально звенела, растекалась в воздухе!
Великолепные огненные шоу, фейерверки!
Изобретение дирижаблей!
Железные магистрали, по которым поезда несутся со скоростью 1000 км/ч!
Строительство подводных субмарин и батискафов, возможность исследования морского дна!
Подводные фермы, на которых выращивают рыбу, морских животных, драгоценные кораллы, жемчужниц!
Пришла эпоха Магического Возрождения — магия прославлялась, воспевалась на все лады и к сожалению, было слишком поздно, когда магия оказалась… наркотиком.
Нет, она не влияла ни на разум, ни на сознание, и, конечно, к ней не было и не могло быть ни физического, ни химического привыкания…
Привыкание случилось к комфорту. К роскоши. К доступности.
Первыми заподозрили неладное маги, потомки тех самых первых Двенадцати.
Они гордо именовались Магистрами, по-прежнему занимали особое положение в обществе и важные государственные посты.
Они первыми поняли, что оказались в магической ловушке.
И дело было не в том, что пресыщенная знать Преториума требовала всё новых и новых развлечений, открытий, свершений, нет.
Магия иссякала.
«Поцелованных богиней» рождалось всё меньше и меньше, дар их тоже стал проявляться позже.
Живые батарейки благополучия Триума становилось всё сложнее найти…
Строились и выдвигались теории, что Дар Магии Богини был разовым актом, эдаким всплеском, который, достигнув своего пика, пошёл на убыль.
Что плохого в симбиозе магии и технического прогресса? Увы, последний, полагаясь по большей части на магию, на волшебство — отстаёт. Сильно отстаёт.
Это сейчас Триум сильнейшее государство Южного Материка. А через сто лет? Через двести? Люди, ныне живущие, этого не увидят, а вот маги обязательно станут свидетелями Раскола, а также страшнейших войн, что знало человечество, которые Раскол неизбежно поведёт за собой.
И неважно, кто в итоге окажется первым — кто первым доберётся до Красного Кристалла, что выпустит на волю Гнев Богини. Сильнейшее магическое оружие — секретную разработку Триума, над созданием которой самые сильные маги и лучшие учёные государства работали столетиями.
Для Гнева Богини нет правых, нет виноватых. Нет достойных и недостойных. Нет деления на мужчин, женщин, детей… животных. Он не вступает в переговоры. Он невосприимчив к аргументам. Он — Оружие, созданное убивать.
И недалёк тот час, когда Южный Материк, а вслед за ним и Северный, и Малый, и россыпь архипелагов-островов сгинет в Водной Яме. С поверхности планеты смоет всё живое. И неизвестно, вернётся ли когда-нибудь жизнь обратно…
Глава 11. Бенжамин
Бенжамин Сенека искал пути. Искал способы, возможности…
Магия была нужна. Нужна, как воздух.
Шутка в том, что передача магической энергии от мага к неодушевлённому предмету — возможна. С последующим его использованием по назначению. А вот от некоего магического артефакта обратно к магу — нет. Как и от мага к обычному человеку.
Бенжамин Сенека возглавлял кафедру Экспериментальной Магической Передачи в Претории, правительственном университете. И, как следствие, экспериментировал, пытаясь найти возможность обеспечить необходимым количеством магии Триум, своё государство, которое его далёкий предок поклялся защищать ценой собственной жизни.
И, разработав, по его мнению, идеальную (ладно, просто работающую) формулу передачи магической энергии Бенжамин Сенека начал с себя.
Не потому что, был глуп, наоборот.
Его отец, Люпус Сенека, был одним из Двенадцати Магистров Преториума, по совместительству — префект и правая рука уже третьего (за его, Люпуса, жизнь) президента.
Бенжамин унаследовал магический дар, правда, слабый. Но всё же какая-никакая, а гарантия, что, если опробовать формулу на нём, он сможет принять магическую передачу и даже выжить после неё.
После долгих, занявших несколько лет переговоров и сотни дополнительных исследований, Бенжамин Сенека прошёл Ритуал Инициации. Получил магическую передачу от Двенадцати и, когда всё-таки выжил (хоть никто и не верил, даже родной отец), стал Тринадцатым Магистром.
Первым Тринадцатым Магистром за всю историю Триума.
А когда пришёл в себя, принялся рассуждать дальше.
Выжить у него получилось, что да, то да. Но не факт, что получится у остальных. Он-то, в конце-концом, и до передачи был магом. И не каким-то там, а прямым потомком одного из сильнейших магов в истории.
То есть выведенная им формула работала. Но как-то криво.
Для начала он чуть не сдох.
А потом приобретённый магический дар не желал «распаковываться». То есть полученную силищу Бенжамин ощущал, но, увы, пользоваться ей не мог. «Своей порцией» дара, который был изначально, пожалуйста. А вот новым, пришедшим в его ауру извне — никак.
