— Не хочу в комнату, — непривычно слабым голосом проговорила я и уже приготовилась огрести «за капризы», как было бы дома. Но мой рыжий куратор не рассердился.
— А куда хочешь?
— Посидеть… где-то на свежем воздухе. Только не здесь. Здесь слишком уж мокро.
— Пошли, — он повлёк меня по вымощенной разноцветным кирпичом дорожке, продолжая тихо ругаться под нос. Но не на меня — и то сахар.
Пройдя здание академии насквозь, мы оказались в пышном, цветущем саду. А над головой снова было яснее ясного! Но учитывая непривычную слабость и головокружение, мне было не до чудачеств погоды.
Кажется, по дороге нам встретилось несколько студентов. Вроде мы даже здоровались. Но шаг не сбавили, пока не добрались до увитой розами скамейки, на которую Юджин меня усадил. Иначе бы я плюхнулась кулём с мукой.
Отдышавшись, я решила воспользоваться любезным предложением, к тому же вопросы у меня накопились. Глядя в серые глаза новоиспечённого куратора, я спросила прямо:
— Ты когда меня дурой назвал, ты это имел ввиду? У меня голова кружится. Слабость такая неприятная… словно десять лодок пришвартовала. И магии… её стало меньше. Совсем не так, как было на занятиях.
Юджин вздохнул.
— А фистула как? Не болит?
Я повела плечами и покачала головой.
— Докторус сказал, что не будет больно.
Юджин пожал плечами.
— Поначалу не больно. Да и потом. Слабость больше…
— Юджин! Что происходит? Чего я не знаю? Почему все глаза отводят, даже преподаватели? Что не так с этим местом? Почему ты всё время ругаешься?
Мой куратор оборвал поток вопросов, приложив палец к моим губам. Склонился надо мной так низко, что я на миг забыла, как дышать.
— Академию Аусвел не покидают с магическим даром, — каким-то отстранённым голосом проговорим он. — Если вообще покидают.
— Как это?
— Выгорание убивает. Не всех, далеко не всех, врать не буду. И… медленно, очень медленно. Но всё же убивает.
— Выгорание происходит из-за отметок в табеле? Ну, в смысле от этой процедуры усвоения информации? От этого их замера магического дара?
— Сама догадалась… Нет никакого замера, Аврора, — сказал он серьёзно. — Из нас выкачивают магию.
Он выразительно сплюнул.
— Мы называем это «забором». Ну, как с кровью.
— Мы все здесь, — прошептала я помертвевшими губами, — магические доноры?
— Лучше и не скажешь. Шоколадку будешь?
Вроде бы после таких новостей у меня должно было начисто отбить аппетит. Но я, сама удивляясь собственной хладнокровности, кивнула. Вонзила зубы в ароматную плитку… вкусно!
— А сбежать? — задала я следующий, резонный вопрос, когда с шоколадкой было покончено.
— С фистулой и меткой Аусвер? — вскинул светлые брови Юджин. — Ты, должно быть, шутишь. Даже если удастся выбраться отсюда — Магистры найдут в два счёта.
— А выпускники? — продолжала наседать я. — Ты вчера разозлился из-за выпускника?
Куратор отвёл взгляд.
— Не в себе был. Не злись. Мастерски наведенные иллюзии. Вчерашний выпускник, которого ты толкнула и пожелала удачи, мой друг. Докторусы не дают ему больше двух месяцев…
— Не может быть…
— Может.
Я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Даже странно, что не впала в истерику или вовсе не грохнулась в обморок. Сохранить ясность рассудка помогла одна-единственная мысль: надо что-то делать. Надо выбираться отсюда! Не дело это — из живых людей магию выкачивать!
Но что же делать? В дистрикте я бы не сомневалась. Пошла б к жрецам, к эпарху. На миг вспомнился камень на шее и с губ сорвалось ругательство, почище чем у Юджина. Щёки запылали. А мой куратор посмотрел на меня с уважением.
— А ты молодец. Я, честно сказать, приготовился сопли вытирать и прижимать к своей мужественной груди бьющуюся в припадке девушку.
— Это пустые разговоры, — отмахнулась я, от чего сама себя зауважала. — Нельзя сидеть, сложа руки и ждать. Надо что-то делать!
Юджин вскинул брови и сложил руки на груди.
— Достойное решение, — кивнул он. — Может, заодно подскажешь, что именно делать? Только тебя и ждали.
Я проглотила сарказм, не поморщившись.
— Что делать, что делать… А что делают в таких случаях? Это же преступление! Надо… надо обратиться к жрецам, миротворцам, не знаю. Дойти до президента, наконец, перестань ты лыбиться уже!
Улыбаться Юджин не перестал. Только вот улыбка его была невесёлой.
— По закону извлечение магии кроме добровольного донорства запрещено. Кстати, извлекаемая «норма» тоже строго обозначена. В месяц. Но не в Аусвел. Здесь «доят» каждый день, кроме выходных.
— Но надо же что-то делать! Рассказать людям! Открыть им глаза на правду! Президент…
— Аусвер финансирует Тод, — отрезал Юджин.
— Тод? Где-то я уже слышала это имя.
Юджин хмыкнул.
— Луций Тод, наш президент, которому ты собралась «открывать глаза». Это президентская академия, понимаешь? Конечно, наверху знают, что у нас здесь происходит.
— Но это же… Это бесчеловечно!
Юджин улыбнулся зло.
— А он так и говорит с трибуны: не бывает, мол, так, чтобы всем было хорошо. Кому-то обязательно будет плохо. Мы не на той стороне, Аврора. Не на той. Нам… нам просто не повезло.
— Ты сам в это не веришь! — захотелось треснуть его прямо по рыжей макушке, хоть он, понятно, и не виноват.
В какой-то момент показалось, что он смотрит сквозь меня, словно что-то вспоминает. Или кого-то…
— Ты права, — ответил он. — Не верю.
— А куда идёт магия? — тихо спросила я. — Ну, которую они…
— На амулеты, — устало бросил он. — В накопительные кристаллы, которые двигают турбины, ветряки… Магические приборы. Преториум стоит на трёх китах: магии, прогрессе и лицемерии. Даже противоблошные ошейники на их кошаках снабжены магическими, усиливающими свойствами. Роскошь, комфорт, утончённость о которой так любят рассуждать преторианцы с трибун на площадях — всё это разменные монеты наших жизней.
— Эй, новенькая! Как там тебя? Роша?
Вот только её здесь не хватало! Жасмин, она же Жанна, собственной персоной. Но никаких ей «Рош». Здесь вам не тут. Не дистрикт-113-А, я имею ввиду.
— Аврора, — поправила я подошедшую девушку. Та смотрела без злости, скорее с интересом, вроде как ожидая, что скажет Юджин. Поскольку Юджин молчал, я вздохнула и добавила: — Можно Ро.
— Тогда я Жас, — она скупо улыбнулась в ответ. — Тебя в деканат вызывают.
