И в тот же миг увидела книгу!
Совсем рядом! На расстоянии вытянутой руки!
Затаив дыхание и ожидая, что книга вот-вот исчезнет, я протянула руку и коснулась пальцами кожи переплёта. Он оказался тёплым и твёрдым! Совершенно материальным!
А следом меня прошило магическими потоками! Насквозь!
Больно не было. Было ошеломительно и странно.
Магия переливалась во мне, как если бы от меня осталась лишь оболочка, сосуд для небывалой энергии, бурлила, кипела, трансформируясь в удовольствие немыслимой силы. Примерно то же я чувствовала, когда Бенжамин целовал меня…
Стоило подумать о нём, как тело выгнулось дугой, колени подкосились, в мозгу вспыхнуло! Спустя секунду я сидела на холодном мраморном полу и, оторопело мотая головой, тяжело дышала.
Книга исчезла… Но что-то внутри подсказывало, что это временно. Завтра опять «проявится».
К тому же я чувствовала такой прилив сил, что жаловаться было бы попросту глупо.
Словно и не было этих двух «заборов». Да что там… Хоть десять ещё смело выдержу! За раз!
Словом, сделка с Сенекой себя оправдала.
Интересно, а остальным также можно помочь?
Что-то подсказывало изнутри: ответ я найду в книге.
Глава 22. Аврора
— Ab aqua silente cave*, - твердила я, водя руками над небольшим, с миску, контейнером, стоящим на парте передо мной. — Ab aqua silente cave! Ab aqua silente cave, чтоб тебя сфинксы взяли! (*латинская пословица. перевод: Берегись тихой воды. Прим. авт.)
Пот ручьями тёк с лица, падая в наполовину наполненный (водой, конечно, не потом! хотя…) контейнер. Пальцы были деревянными, и с каждой секундой деревенели ещё больше — сказывалось нечеловеческое напряжение.
В аудитории раздавалось напряжённое сопение — вся группа сосредоточилась, каждый над своим контейнером.
На соседнем сиденье, закинув ногу на ногу, примостилась Игрит.
Время от времени призрак подбадривал меня (ну и остальных, раз уж они тоже, пусть и невольно слышали её) песней:
— К черту страх и осторожность,
Покажи нам, что ты можешь…*
(*песня Питера Пэна из фильма «Путешествие в Нетландию»)
Надо сказать, её бормотание знатно отвлекало, но попросить её помолчать было бы грубо: в Аусвер, среди магов, которые могли её видеть и разговаривать, среди (чрезмерно, пожалуй) общительных статуй и живых картин Игрит была по-настоящему счастлива. Робкого, недоверчивого призрака, которого я встретила в первый свой день в Преториуме было не узнать.
— Ab aqua silente cave! — процедила я сквозь зубы, чувствуя, как пальцы сами собой разжимаются, а силы покидают меня.
И тут из контейнера брызнуло! Поднявшийся фонтан обрушился на меня, на Игрит, на Магистра Лепроса — практические стихийные дисциплины ведут сами Магистры.
С парты стекало, образуя лужицу вокруг
Магистр Лепрос помотал головой, как старый пёс, что вылез из воды и наполовину удовлетворённо, наполовину строго кивнул:
— Сбавьте обороты, Зайко. Усердие, конечно, хорошо, но не тогда, когда оно чрезмерное.
Сзади ожидаемо зашушукались.
— Выскочка! — донеслось до меня.
Дверь в аудитории приоткрылась и внутрь заглянула встрёпанная голова второкурсника.
— Зайко! — прошептал он на весь класс. — Тебя в деканат вызывают!
Магистр сухо кивнул мне, подтверждая, что я могу идти.
Под ненавидящими взглядами окружающих я вышла из аудитории. Игрит, видимо, ради разнообразия, осталась.
— Тебе сюда, — сказал студент, тыкнув пальцем в стену, в пространственную карту академии.
— Ты же сказал — в деканат? — не поняла я.
— Я сказал, как мне сказали, — пожал он плечами и скрылся за поворотом.
Настал мой черед жать плечами, разворачиваться и топать на последний уровень. В кабинет с табличкой
«Куратор»
на резной двери.
Чем ближе я подходила, тем больше слабели колени. А уж порог перешагивала и вовсе на подкашивающихся ногах.
Магистр сидел за длинным столом чёрного дерева и прямо с порога обжёг меня таким взглядом, что дыхание перехватило.
— Знаете, что! — гневно выпалила я. — Выдёргивать меня с занятий — о таком мы не договаривались!
Я не знаю, как он это проделал. Только часто заморгала, когда тот преодолел расстояние между нами за секунду, метнувшись ко мне из-за стола чёрным смерчем.
— Мы договаривались, что никто не узнает, — хрипло ответил он, обнимая меня за талию. Его пальцы дрожали, а взгляд только что не воспламенял. — И я слово своё держу. Настал черед тебе держать твоё…
Чуть шершавые мужские пальцы скользнули по моей щеке, поддели подбородок, поднимая лицо вверх.
Твёрдые губы накрыли мои. Нежно. Властно. Обжигающе.
Тело вмиг прошило магическими разрядами, аура вспыхнула, я будто наяву услышала её потрескивание…
Поцелуй был долгим, томительно сладким. Подчиняющим волю, желания, мысли.
Если целоваться с Магистром на улице было, мягко говоря, неловко, от осознания, что нас могут увидеть, то поцелуй за закрытыми дверями кабинета только усиливал ощущение беспомощности и кусучий холодок страха, гуляющий по коже.
Страшно было находиться с ним за закрытыми дверями его кабинета, полностью в его власти, но это был какой-то неправильный страх. Вместо того, чтобы заставлять всё внутри цепенеть, он лишь разжигал тлеющее, словно угли, непонятное желание, окрашивал жгучим волнением водоворот ощущений, в который увлекали умелые губы и руки, снова и снова прошивал всплесками прежде неведанного удовольствия.
Горячая мужская ладонь сползла с талии и я, ахнув, подтянула её на место. К моему удивлению, он больше не настаивал, лишь прижал меня сильнее, а поцелуй из нежного и неторопливого стал жадным.
Эта его покорность отозвалась мучительно-острым всплеском удовольствия внизу. Было странно и пронзительно-сладко ощущать свою власть над пугающим Магистром с бесстрастным лицом и ледяным взглядом.
Зачем я ему?
Разобравшись немного в негласных порядках Аусвер, я понимала, что любая студентка пойдёт на большее, лишь бы продлить свою магию и жизнь.
Я так и не верила до конца, что действительно, по-настоящему понравилась мужчине (мало тому, что наделённому огромной властью, так ещё и весьма привлекательному!), что у него не вызывает отвращения ни моя белая кожа и волосы, ни розовые глаза, но его жадный рот, глухие стоны, вторящие моим всхлипываниям, пальцы, ласкающие мой затылок, убеждали в обратном.
— Зачем вам это? — всхлипнула я, отстраняясь. Если бы он не держал меня, осела бы прямо на пол.
