Остальные кристаллы на панели горели зелёным. Что значит, ректор Аусвер и пятеро Магистров уже на своих местах. Ждали только его. Ещё бы, «Преторий»…
— Начинаем, — сухо сказал он и кристаллы замигали в нетерпении.
Бенжамин придвинул к себе микрофон.
— Подойди к трибуне, Аврора, — сказал он.
Девушка вздрогнула, заоглядывалась, явно не понимая, откуда раздаётся голос. Бенжамин знал, что голос его звучит холодно, металлически. Словно говорит не живой человек, а та самая Сфера Истины — байка для студентов.
Вот девчонка нашла взглядом возвышение посреди зала, под мерцающим куполом — магическая проекция того самого купола, что над башней. На каждой из семи стен вокруг — по большому овальному зеркалу. То есть для неё — зеркалу. На деле — за каждым из них находится Магистр.
Сфера Истины определяет уровень магического дара, как же!
На деле всё гораздо проще.
— Разденься, — отдал он следующий приказ, когда абитуриентка приблизилась, наконец, куда было сказано.
Девчонка нервно огляделась по сторонам. Поскольку она стояла лицом к «его» зеркалу, от Бенжамина не укрылся ни страх в широко распахнутых глазах, ни закушенная губа. В отблесках магического купола её волосы отливали розовым, а расширенные от страха, расплывшиеся на всю радужку зрачки были фиолетовыми.
А ведь она красивая.
— Одежду можешь положить на кушетку, — слишком поспешно добавил он.
В тот же миг центр трибуны пронзил круглый, с ровными краями, столп света. И та самая кушетка проступила у основания трибуны. Если б Аврора не заметила её, наткнулась бы через секунду.
Девчонка поморгала от яркого света, и больше она не колебалась.
Кивнула — не то его голосу, не то собственным мыслям, потянула завязки плаща. Избавившись от него, стянула мокрое платье через голову. По худенькому телу прошла дрожь. Неловко скомкав серую ткань, положила рядом с плащом на кушетку, оставшись в лифчике, трусиках, плотных шерстяных чулках и коротких сапожках на низком ходу.
Подняв голову, снова посмотрела прямо на него, словно могла видеть сквозь магические преграды.
Бенжамин сглотнул.
Вот в длинном бесформенном платье, словно с чужого плеча, явно подчёркивающем её худобу, была девчонка-девчонкой, а сейчас… Нет, формы девушки не отличались особой пышностью, но всё же они были. Ещё как были!
— Сколько тебе полных лет?
— Двадцать два, — её голос дрогнул.
Хм… А ведь она из дальнего дистрикта, жила среди людей, не магов. У них, пожалуй, считалась перестарком. Для мага же двадцать два — это младенчество. Бенжамин перевёл взгляд на её Дело, услужливо выведенное на малый экран Эгдардом — замужем не была, с парнями не путалась. Очень и очень странно.
Бенжамин чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. Ну конечно! Кто в здравом уме женится на альбиносе? Странно, что вообще дожила до своих лет. Он слышал, что в глубинке младенцев-альбиносов выносят на солнце и ждут, что Четырёхликая смилостивится над ними. Даже матери не кормят их грудью, не хотят привязываться.
— Полностью, Аврора, — сказал он и когда в фиолетовых глазах застыло непонимание, добавил: — Раздеться надо полностью.
Закусив губу, девушка кивнула.
Затем быстро сняла лифчик, стянула трусики. Упёрлась носком одного сапожка в пятку другого, неловко покачнулась, взмахнула тонкими руками… В последнюю очередь скатала мокрые шерстяные чулки.
— Встань в круг.
Хорошо, что микрофон меняет голос. Сам-то Бенжамин слышал, как голос его охрип. И даже как будто… дрогнул? Чушь.
Студенты Аусвер — бесполые существа, без права на магию и голос. Топливо благополучия Претория — бьющегося сердца Триума.
Но эта девочка, послушно взошедшая на трибуну и шагнувшая в столп света посреди… Девочка с белоснежной кожей, длинными, по пояс, белыми локонами, широко распахнутыми глазами и беспомощно приоткрытыми губами… Девочка, стыдливо прикрывающая ладонями грудь… Кстати, довольно-таки пышную, высокую… Эта девочка вызывала сложные, очень сложные и противоречивые эмоции. И преобладающей было раздражение. Почти злость.
И… что-то ещё, в чём Бенжамин не собирался признаваться даже самому себе.
Кто-то из Магистров вздохнул, почти всхлипнул — Бенжамин услышал этот всхлип по внутренней связи. Тотчас зубы его сжались, а брови столкнулись у переносицы.
На всех экранах, кроме главного, за которым сейчас он — лишь световые потоки и отпечаток её ауры. Значит ли это, что какой-то из них сейчас дал сбой?!
Эта мысль повлекла за собой приступ ярости.
— Вы на ауру… — глухо пробормотали по внутренней связи. — Вы ауру её видите?!
Бенжамин быстро перевёл взгляд на шкалу, отображающую магический дар и закашлялся.
Двадцать восемь?!
Но… как такое возможно?!
Может, с приборами что-то? Может, они вышли из строя? Сошли с ума?!
Самый сильный дар за всю историю Аусвер был зафиксирован семнадцать лет назад. У добровольца, кстати. «Преторий» год шумел, как улей. Девятнадцать! Девятнадцать, мать его, маг-кубов!! У Бенжамина самого было четырнадцать, — подскочило с отметки «семь и три четверти» после Ритуала — и он по праву считался одним из сильнейших магов Триума.
Но… чтобы такое?!
Он быстро перезапустил панель, вывел данные на дополнительные дисплеи, сбросил, запустил снова. Накинул браслет-напульсник, такие все студенты Аусвер носят, дождался отображения личных данных. Всё верно. Четырнадцать. Даже чуть меньше — потратился на щит и сушку вещей девчонки.
Приборы работали исправно.
Прикрыв рукой микрофон, чтобы Аврора не услышала его, Бенжамин бесстрастно произнёс:
— Двадцать восемь по шкале Муррея. Стихия — вода.
— В сто тринадцатом-А-дистрикте её считали ведьмой, — раздался голос Эдгарда, который, оказывается, тоже присутствовал на Распределении. Видно, любопытство удержало в Аусвер, и эмиссар напросился в нишу к одному из Магистров… — Из-за паводков.
— Я думаю, — сухо согласился Бенжамин. — Удивительно, как сто тринадцатый-А-дистрикт вообще выстоял, как она его не утопила…
— А она и…
— Достаточно, — отрезал Бенжамин. Эдгарду лишь бы языком потрепать, соскучился по общению с равными, путешествуя в компании дуболомов-миротворцев. А тем временем все они пялятся на неё, голую… Сфинксы! Да ведь это он только её видит! На экранах остальных лишь световые потоки. А она… по-прежнему такое ощущение, смотрит прямо на него и трясётся не то от страха, не то от холода.
— Какую специализацию ты бы сама выбрала, Аврора? — спросил он.
Глаза девчонки от этого вопроса так и загорелись. И от этого она стала ещё краше. Бенжамин скрипнул зубами.
