— Значит, за работу, — пожала я плечами. — Бал совсем скоро, успеть нужно многое.
Глава 47. Аврора
Эдгард — тот самый маг-эмиссар, что привёз меня в Преториум, бесспорно, о многом врал. Но не обо всем. Тот, кто действительно умудрялся закончить ту же Аусвер, становился магом. Сильным, уважаемым. И очень богатым.
Это стало понятно с того самого момента, как мы подъехали к президентской резиденции. Огромной и великолепной. Она обрушилась на нас лавиной роскоши, красоты, великолепия и утончённости — неизменных ценностей истинного преторианца.
Гигантские колонны-колоссы, мраморные арки, амфитеатры!
Легендарные Висячие сады — прежде я о них только читала, а теперь с жадностью голодного обжоры всматривалась в интереснейшее инженерное сооружение с каскадом многоуровневых парков. На каждом уровне — поражающие многообразием причудливые породы деревьев, кустарников и цепляющихся за кристаллические выступы цветущих лоз!
Фонтаны, подсвеченные разноцветными кристаллами, взмывающие к самым звёздам!
Парящие магические огни!
Воздушные лестницы, увитые цветущими лианами!
И, наконец, сам дворец — с мерцающими стенами, с окнами, в каждое из которых с лёгкостью влетит дракон!
Видя всё это великолепие (боюсь, эту красоту наблюдала только я: Бенжамин уже здесь бывал и всё время был настороже, ну а Юджин, по своему обыкновению, злился) самым сложным было, что называется, держать «варежку захлопнутой».
Бал в честь Независимости Триума проходил в таком огромном зале, на площади которого мог бы с лёгкостью расположиться мой родной дистрикт.
Мы шли под прицелом множества глаз мимо разодетых преторианцев, самых богатых и влиятельных людей Преториума. Мимо Магистров в парадных камзолах, среди которых я узнала Магистра Рэйба, нашего ректора и остальных, кто работает в Аусвер. Ректор выглядел злым, обескураженным. Глаз Магистра Лойбса почему-то скрывала повязка. Был среди Магистров и Нгеллер: даже на расстоянии я различила мастерски выполненную иллюзию на его лице. Под ней Нгеллер выглядел, мягко говоря, фигово. Я вдруг вспомнила Касьяна в первый свой день в Аусвер и не сдержала мстительной улыбки.
С нами был тот самый Эдгард, эмиссар. Он нёс футляр с моделями для презентации и время от времени преданно ел Бенжамина глазами.
Все эти церемонные приветствия, комплименты платью — его доставили (в числе прочих) к Бенжамину домой и (с помощью Игрит) я выбрала розовое, воздушное, расшитое жемчугом, разговоры о погоде, похвалы, воздаваемые напиткам, закускам, оркестру, в котором, по заверению гостей, собрались сплошь знаменитости — слились для меня в единую череду картинок, каждую из которой нужно было встречать дежурной улыбкой (Игрит научила), кивком, вежливым, ничего не значащим ответом. Несмотря на внешнюю невозмутимость, внутри всё сжималось. Сердце пропускало удар за ударом, во рту то и дело пересыхало. Я ждала встречи с президентом.
И дождалась.
Луций Тод, стоящий на возвышении посреди зала, жестом подозвал нас подняться к нему.
Чем выше я поднималась по лестнице, тем сильнее слабели ноги, но какая-то сила продолжала нести меня вперёд. Клянусь, я даже ног не чувствовала!
Президент Триума возвышался над нами. Огненно-рыжий, широкоплечий, статью и чем-то неуловимым в его облике напоминающий льва. Он и вправду смотрел на своих гостей, как царь зверей на свой прайд.
Юджин, шагающий рядом, по левую руку, споткнулся.
Щелчком пальцев я помогла другу сохранить равновесие, мельком бросила взгляд на его побледневшее лицо.
И поняла, что Луций Тод, президент Триума напоминал мне… не только льва…
Презентация прошла, что называется, без сучка, без задоринки.
Правда, после того, как я отметила разительно сходство друга и Тода, прошла, что называется, мимо меня. Нет, внешне всё было безупречно. Я почти нараспев повторяла заученные фразы, демонстрировала автономный магический источник, магический ограничитель (в качестве подопытного любезно выступал Эдгард), с помощью Бенжамина и Юджина отвечала на вопросы президента.
Когда пришла очередь демонстрации магофона — Эдгард со вторым устройством спустился вниз и скрылся в толпе — вниманием президента мы уже владели безоговорочно.
Хоть тот и хмурился, и сохранял бесстрастие на лице, в глубоко посаженных (и до боли знакомых!) выцветших серых глазах читался неподдельный интерес! Я бы даже добавила определение «восторг», но мне кажется, к президенту оно не может быть применимо. Не по чину, что ли…
Юджин же, вопреки всему, крутил головой, хмурился, словно ожидал чего-то…
— Значит, вот какова цель вашего самоуправства, Тринадцатый Магистр? — обратился президент к Бенжамину и Юджин, наконец, перестал вертеться, выдохнул, и, казалось весь превратился в слух. — Вы и в самом деле работали… В твоей гениальности Триум не сомневался. Но всё же следовало рассказать всё мне. Сразу.
— Прошу прощения, президент, — Бенжамин слегка склонил голову. — Но это идеи не мои. Я лишь помог воплотить их. Если бы не мои студенты, которых я вынужден был избавить от слишком пристального внимания Магистра Нгеллера, а также остального Магистрата Двенадцати, у нас ничего бы не вышло.
Президент поморщился. Выстрел, что называется, пришёлся в яблочко.
— И это не единственные таланты Аусвер, уверяю вас, — продолжал метко наносить удары в цель Бенжамин. — Я выслал вам и результаты других исследований и работ. Чтобы представить их все, нам просто не хватило бы времени до утра. Но, уверяю вас, Аусвер нуждается в серьёзных реформах. Каждый из подведомственных мне, как куратору академии студентов, заслуживает особого внимания. Не говоря уже об их искреннем желании служить Триуму.
— И чего же вы хотите, Бенжамин? — спросил президент. — Патентов? Насколько я знаю, вы уже получили их, — он усмехнулся, показывая тем самым что ничто в Преториуме не происходит без его внимания и дозволения. — Государственной помощи в налаживании производства? Финансирования вашего личного исследовательского фонда? Перевода тех студентов, что подают надежды для Триума, в «Преторий»?
— Нам нужна академия Аусвер, — спокойно и уверенно ответил Бенжамин. — Нам дорог каждый студент. Мы ходатайствуем о выкупе Академии, полной смене руководства и преподавательского состава. Добиться со всеми остальными тех же результатов, что мне удалось с этими двумя возможно только в условиях их абсолютной безопасности и уверенности в завтрашнем дне. И это, в первую очередь, в интересах Триума. Вы знаете, Луций, что можете мне доверять, — добавил он тихо. — Я не в силах переступить клятву Магистра.
Президент смотрел на него и молчал. Бегло мазнул взглядом по лицу Юджина, по мне. Наконец, он сказал:
— Я знаю, что я могу доверять вам, Бенжамин. Но… вы просите слишком многого.
«Я не могу доверять вашим студентам. Магам», — говорил его взгляд.
