«Неужели? – подумала я. – Если бы они все знали правду!»
Но я улыбнулась девочкам в последний раз и спустилась вниз, к друзьям Уильяма.
Глава 22
Супруга Мечислава Вардынского
Как последняя трусиха, я пошла домой длинным путем, в обход, чтобы не видеться с мистером Боуном. Я была уверена, что он знал о случившемся, и хотя поступать так было подло, еще одного такого разговора я бы не выдержала, особенно потому, что он сам потерял сына. У всех людей в такие мгновения на лице застывала гримаса отчаяния, плохо спрятанная за вымученной улыбкой, и каждый не знал, что сказать, или, что еще хуже, не мог справиться с собственным горем.
Но понемногу я возвращалась к прежней жизни, и уже не в первый раз я вспоминала Чарльза и думала, о чем я могу ему рассказать. Мы не так давно знали друг друга, и несмотря на то, что я постоянно писала ему и он отвечал мне, прошло слишком мало времени. В письмах я упоминала лишь то, что могло его развеселить, а он говорил о том, что на фронте довольно скучно и вовсе не опасно, детально описывая какие-то повседневные мелочи своей жизни. Написал ли ему мистер Коллинз о бомбах, разорвавшихся в клубе? Пусть так, но я должна была рассказать ему обо всем сама.
Улицы постепенно полнились людьми, спешившими на работу. Я вжала голову в плечи, надеясь избежать случайных встреч и пытаясь придумать, о чем сейчас напишу Чарльзу. Буду краткой, никаких подробностей. Со мной все в порядке, Банти идет на поправку. Как всегда, я проходила мимо детской площадки, и сейчас остановилась, увидев, как двое детей играют в салки с собакой. Дети визжали от восторга, а маленький терьер заливался лаем. Увлеченные игрой, они не обращали внимания на холод, сырость и воронки от снарядов, вокруг которых бегали. Девочка подозвала песика, и он бросился к ней, виляя хвостом. Она взяла его на руки, слишком маленькая, чтобы держать его, как надо, крепко обнимала, пока он лизал ее лицо, а его задние лапки болтались в воздухе и перепачкали ей все пальтишко.
Опершись на ограду, я следила за их игрой. Вчера шел дождь, ограда еще была влажной, и мои перчатки быстро промокли, но я не двинулась с места. Я хотела так же носиться, играть, крича и смеясь, как ни в чем не бывало. И даже позволила себе помечтать, что Чарльз рядом со мной, держит меня за руку и говорит, что все будет хорошо. Пусть говорит, даже если это неправда. Он умел говорить убедительно, безо всякой самоуверенности, но так спокойно, что я чувствовала себя в безопасности и что любая беда была нипочем.
Я встряхнулась. Нечего было предаваться мечтаниям. Бог знает, что он подумает обо всем, когда вернется, и больше не будет смысла врать ему про меня и Банти. Узнав правду, он больше на меня и не взглянет.
Пока я стояла у ограды, утренний холод пробрался под пальто, и я замерзла. Скрестив на груди руки, я быстро зашагала прочь. Нужно было умыться и привести себя в порядок, а затем работать, не покладая рук, пока не представится шанс уйти из «Женского Дня».
Когда я вернулась в редакцию, все без исключения, хоть и незаслуженно, сочувствовали мне. Кэт уже ждала меня возле лифта на третьем этаже, крепко обняла меня, и рука об руку вдвоем мы прошагали два лестничных пролета, и она засыпала меня соболезнованиями.
На пути к нашему крохотному кабинету встретились миссис Махоуни и мистер Брэнд и сердечно меня приветствовали. Никто из них не был знаком с моими друзьями, но они узнали о трагедии со слов мистера Коллинза.
От обрушившегося на меня потока теплых слов мне стало не по себе, и, поблагодарив их, я заверила всех, что вполне пришла в себя и уже могу приступить к работе. Кэт поняла намек и затащила в кабинет. Не успев повесить пальто, к своему вящему удивлению в дверях я увидела миссис Бёрд. Величественная, в черном одеянии с перьями и такой же шляпе, она напоминала гигантскую ворону, направляющуюся на церковную службу.
– А, Эммелина, – буднично проговорила она, на этот раз сбавив громкость до приемлемой и впервые назвав меня по имени. – Хотела зайти и проведать вас.
Сжав губы, с мрачным видом она добавила:
– Слышала, у вас случилась большая беда. Да, в такое время добра не жди.
– Благодарю вас, миссис Бёрд, и спасибо, что дали мне неделю отпуска.
Я в самом деле была ей благодарна. Миссис Бёрд было совершенно несвойственно самой явиться в офис Кэт вместо того, чтобы кричать на весь коридор, и подобный поступок с ее стороны был удивительным проявлением доброты.
– Не за что, – бросила она, будто моя благодарность была неуместной. – Мистер Коллинз рассказал мне обо всем. Ужасно, просто ужасно, эти фрицы просто отродье рода людского. Вы молодец, что появились так скоро. Уже пришли в себя?
Я утвердительно кивнула. Непривычно было видеть ее такой. Взглянула на Кэтлин – та приросла к полу и смотрела на нее с тревогой.
– Благодарю вас, миссис Бёрд, – повторила я. – Я в полном порядке, уверяю вас.
– Тем лучше для вас, – ответила она с удовольствием и примесью облегчения, так как я держала себя в руках, обходясь безо всяких неприемлемых слез. – Займите себя делом, это полезнее всего.
Я подумала, не стоит ли сказать ей прямо сейчас, что я ухожу на полную занятость в пожарную часть и скоро уволюсь из редакции, но она меня опередила.
– Что ж, мистер Коллинз сказал мне, что у него для вас много работы. Как раз войдете в привычный режим.
Кажется, она уже вернулась к своему привычному режиму функционирования – режиму дорожного катка.
– Будете брать дополнительный день на неделе и две смены в понедельник, это уже решено. Кроме того, за вами остаются мои письма. У мисс Найтон и так дел по горло.
Я кивнула. Что ж, как раз лучше некуда. Взять еще пару смен на станции, и времени для того, чтобы о чем-то думать, вообще не останется. Буду только работать и спать.
– Должна предупредить вас, впрочем, – процедила миссис Бёрд, сделав мину, от которой легко могло скиснуть молоко, – что в последнее время к нам приходит всяческая Неприемлемая Корреспонденция. И это Весьма Неприятно.
Письма.
«Только не сейчас, пожалуйста, не сейчас», – думала я.
Миссис Бёрд негодовала:
– Неприятно и непристойно, мисс Лейк! Представить не могу, что на уме у наших читательниц, но в ваше отсутствие мисс Найтон пришлось избавиться от нескольких чрезвычайно непристойных писем, и это не считая последних двух дней.
Кэтлин кивала, и вид у нее был странный. Затаив дыхание, я ждала, что меня вот-вот настигнет кара.
– Надеюсь, что это не что иное, как временное недоразумение, но впредь прошу вас быть как можно осмотрительнее и сообщать мне обо всем подозрительном. Этому нужно положить конец.
– Конечно, это все мелочи, – ляпнула я, тут же прикусив язык – миссис Бёрд так не считала, и это могло разозлить ее еще больше. Но кажется, сегодня утром она меня щадила.
