– На восемь сантиметров ниже.
– А в дюймах? – Судя по презрительному тону, проблема у него все-таки не со мной, а с напарницей.
– Около трех, – спокойно отвечает та.
Снова закатив глаза, констебль сползает на стуле пониже, отчего его ноги раздвигаются еще шире. Меня так и подмывает пнуть его по яйцам, однако это вряд ли улучшит мое положение.
Теперь Нур хочет, чтобы я показала, где стояла, когда преступник напал на меня сзади. Потом – как он поставил меня перед Джоанной и повел моей рукой по ее мокрому, мягкому лицу… Все вокруг будто замирает, повисает тишина, словно я оказываюсь в неясном промежутке между двумя измерениями – в одном я только воспроизвожу убийство своей сестры, в другом, неделю назад, я, с пережатым горлом, смотрю сквозь горячие, туманящие зрение слезы прямо в ее искаженное ужасом лицо. Странно, но второе, в котором она еще жива, а я борюсь за глоток воздуха, представляется более реальным… Нур, слегка похлопав меня по плечу, чтобы привлечь внимание, протягивает что-то. Я беру это в руки и словно из дальнего далека вижу старую школьную линейку, которая была у нее в папке. Сперва я не понимаю, чего они хотят, потом все у меня внутри переворачивается. Я должна изобразить с ее помощью смертельный удар, показать, как убийца стоял перед Джоанной, непринужденно держа нож у бедра…
– Я понимаю, Сара, это тяжело.
Нерешительно протянув руку, Нур слегка, еле заметно, касается моего предплечья. Очевидно, для нее и это немало, она не из тех, для кого естественно обнять или погладить. Такое проявление человечности заставляет меня расплакаться еще сильнее. Я утираю слезы руками, потом высмаркиваюсь в бумажное полотенце.
– Осталось совсем чуть-чуть.
Она ставит меня перед Роулинсоном, от близости которого у меня мурашки бегут по коже. Нур снова сует мне линейку.
– Можете показать, что преступник сделал дальше?
Закрыв глаза, я явственно вижу перед собой мужчину в черном, держащего розовый нож и нависающего над Джоанной. Переложив линейку в левую руку, я делаю быстрый колющий выпад прямо Роулинсону в живот. Нур, бесстрастно наблюдая, записывает что-то.
– Вы уверены, что он ударил левой рукой, Сара?
– Да.
Я вдруг понимаю, что к чему. Убийца – левша. Как и я. Я оборачиваюсь к Нур, громко всхлипывая.
– Это не я! Я не убивала! – Оттянув вниз воротник, я показываю синяки. – Смотрите! Не сама же я себя душила! На меня напали!
– Следов пальцев нет, – замечает Роулинсон, кивая на мое горло. – Мы не можем сказать, чьих это рук дело – мужчины или женщины.
– Руки здесь ни при чем. Он обхватил меня локтем, сзади.
– Или она, – со значением подчеркивает Роулинсон.
Оба смотрят на меня, следя за моей реакцией.
Я сглатываю. Неужели они думают, что это могла сделать моя сестра?
– Джоанна никогда бы не причинила мне вреда, – едва слышно выдыхаю я.
– Какая-нибудь стычка, драка, она вас душит. Вы в панике хватаете нож. Трагическая случайность. Самооборона. Вас можно понять. Вы защищались, ничего другого вам не оставалось.
– Нет! Все было не так! На нас напал мужчина! Джоанна что-то о ком-то выяснила и не знала, что делать, я же говорила!.. – невнятно лепечу я. Слова натыкаются друг на друга, во рту пересыхает так, что больно глотать, мозг вот-вот взорвется от перенапряжения.
– Что именно она выяснила, Сара?
– Понятия не имею. Она не сказала. Но я вам говорила: у нее на работе есть какой-то Алекс, из начальства. Джоанна его терпеть не могла, всегда добавляла, что он козел.
Нур криво улыбается:
– Такие у всех на работе есть, Сара.
Роулинсон гневно сдвигает брови, видимо, приняв шпильку на свой счет.
– И еще Саймон. Он как-то странно и внезапно исчез из ее жизни, а сейчас, я знаю, вернулся, потому что у калитки есть букет от него.
– Да, мы пытаемся с ним связаться, – говорит Нур, нахмурившись. – Однако цветы на самом деле привез местный флорист, на глазах у наших сотрудников.
– А…
Значит, Саймон может быть и ни при чем? Прочитал новость в Сети и заказал цветы из своего далека? Деньги у него водятся, он всегда швырял их направо и налево.
– Сара, – вновь привлекает мое внимание Нур. – Мы получили предварительные результаты вскрытия. Теперь нам точно известно, что именно нож был орудием убийства, и мы можем больше сказать о колотых ранах, ставших причиной смерти.
Я сглатываю, понимая, что последует. Предчувствие черной тучей плывет в мою сторону, накрывая землю тенью.
– Царапины на лице Джоанны совпадают с образцами содержимого из-под ваших ногтей. Характер ран показывает, что преступник – левша. Направление и сила ударов, по мнению патологоанатома, свидетельствует, что они могли быть нанесены женщиной вашего роста и телосложения.
– Я понимаю, к чему вы ведете. Хотите сказать, что это сделала я.
Нур не отвечает. Она хочет, чтобы я сама начала говорить и объяснять, почему все указывает на меня. Такое вообще законно? Может быть, мне нужен адвокат? Только откуда его сейчас взять? И не будет ли это равносильно признанию вины?
– Меня пытаются подставить. Убийца – мужчина. Видимо, он знал, что я левша и не распознаю лица. Он создал от моего имени страницу в «Фейсбуке» и понаписал там всякого, чтобы это выглядело как очередная стычка между нами.
Я сама осознаю, как дико и невероятно звучат мои слова.
– Очередная? – переспрашивает Нур негромко.
– Вы знаете, о чем я. Вероятно, ему было известно, что у нас непростые взаимоотношения. Но это не значит, что я ее убила!
Последнее я уже выкрикиваю, падая на стул и отчаянно теребя в руках кухонное полотенце. Господи, если бы я только знала, что мне припомнят каждую нашу размолвку, лишь бы повесить на меня всех собак, я бы рта никогда в жизни не раскрыла! «Не можешь сказать ничего хорошего, лучше промолчи», – снова явственно доносится голос матери.
– Поверьте, это правда. Кто-то пытается выставить меня убийцей Джоанны.
– Кто мог бы пойти на такое, Сара?
– Я не знаю, не знаю! – рыдаю я, чувствуя себя жалкой и беспомощной. Кому я так насолила? Я ведь практически ни с кем не общаюсь.
Нур придвигает стул и садится напротив так, что наши колени почти соприкасаются. Она заговаривает негромким, мягким, но очень убедительным голосом:
– Сара, если так, то это крайне изощренное, дерзкое и тщательно спланированное преступление. Театральность выдает явного психопата, в то же время способного просчитывать все заранее на много ходов вперед. Ему известно о вашем состоянии и взаимоотношениях в семье. О том, что в доме нет никого, кроме двух женщин. Этот человек убивает вашу сестру, чтобы вас за что-то проучить. А теперь подумайте и скажите мне, знаете вы кого-то, кто подходил бы под мое описание?
