Однако он заговаривает со мной через дверь, и не открыть кажется уже грубым. Может, и Джоанну погубила запрограммированная вежливость? Не то ли самое делаю я сейчас, настолько глубоко вбита в нас эта уступчивость?.. Алан вдруг оказывается в кухне и заполняет собой все пространство, сыпля словами, так что я едва справляюсь с потоком информации. Он всегда болтал без умолку – наверное, от одиночества. Может, и я теперь стану такой же…
– Подумал, что вы вряд ли ходили за покупками, – объясняет он, выкладывая на кухонный стол содержимое пластикового пакета. – Понимаю, в каком вы состоянии, тем не менее силы поддерживать надо. Вот, смотрите, сосиски всего за фунт двадцать пять – это потому что срок хранения истекает, но их можно заморозить, если сразу не съедите.
Я вздыхаю про себя. Покупки Алана всегда сопровождаются подобными инструкциями, он никогда не покупает просто так, всегда со скидкой, по акции и тому подобное. Возможно, это единственное, в чем я согласна с матерью: «Что заплатишь, то и получишь».
– Знаю, вы любите чай с печеньем, Сара, – вот две упаковки по цене одной. Эй, да я не зря зашел, – продолжает он, сунув нос в холодильник. – У вас и молоко кончилось.
Алан трещит и трещит, как старая сплетница, у меня уже голова начинает болеть. Я особо и не вслушиваюсь. Куча разных имен, все эти люди говорят о Джоанне, но кто и что – не понимаю. Какой-то Боб, который занимается компьютерами, считает, что полиция запорола расследование. Кто он вообще, я его знаю? И еще Светлана – имя знакомое, Алан упоминал ее раньше… из библиотеки, что ли? Причем тут ее «воксхолл-астра»? Как это связано с моей сестрой?
Алан вдруг пристально смотрит на меня, потом встает, наливает стакан воды и протягивает вместе с парой таблеток парацетамола, вылущив их из блистера.
– Всего девятнадцать пенсов, Сара. Никогда не покупайте фирменные препараты, это просто переплата за упаковку. Выпейте-ка, вы что-то неважно выглядите.
Алан смотрит, как я глотаю лекарство, потом опять садится рядом со мной. Какой он все-таки здоровенный, особенно в объемном жилете с оттопыривающимися карманами. Я слегка поеживаюсь. Насколько хорошо я знаю соседа? На мой взгляд, он безобидный, однако Джоанна относилась к нему настороженно. Может, не без причины? Надо будет сказать об этом полиции.
– Просто в голове не укладывается, кто мог решить причинить вред вам или Джо-Джо, – говорит он, допивая чай. – Вот что беспокоит меня больше всего. Знаете же, наверное, – шансы поймать преступника максимальны в течение определенного времени. И полиция его профукала. Сперва они допрашивали вас, потом взялись за меня с Джеймсом, а маньяк так и бродит на свободе.
– Они говорили с вами и Джеймсом? – переспрашиваю я. Для меня это полнейшая новость. – О чем?
Алан отводит глаза.
– В общем-то, дорогая, их интересовали ваши с Джоанной отношения… И та ваша маленькая проблема, ну, вы понимаете…
Ясно.
– Еще что я увидел, когда заглянул к вам тем утром, – добавляет он, хмуря брови. – Не могу сказать, что их тон мне понравился.
Значит, это Алан обнаружил нас и вызвал полицию?
– А почему вы решили зайти?
– Увидел машину Джоанны у дома. Обычно по ее отъезду на работу можно часы сверять, вот я и подумал: вдруг заболела, или сломалось что. Решил предложить свои услуги.
Я бросаю на него резкий взгляд. Вечно-то следит за нами: когда Джоанна уезжает, когда возвращается…
– Я сразу понял – что-то не так. На кухне разгром, потом заглянул через переднюю дверь, увидел силуэт на полу. Ну и набрал девять-девять-девять. – Он передергивается. – Терпеть не могу такие звонки. Полиция, правда, приехала тут же, надо отдать им должное.
Я киваю. Если бы только я позвонила по номеру экстренного вызова сразу, как услышала шум на кухне…
– Они выломали дверь – должен сказать, дорогая, она у вас хлипковата; если в доме только две женщины, надо бы что-то покрепче. К этому времени вы, наверное, как раз пришли в себя, потому что, когда мы вошли, вы уже лежали рядом с ней, вся в крови… В общем, дальше вы знаете, – уклончиво заканчивает Алан, опустив голову.
Я представляю себя глазами ворвавшихся в дом полицейских – обнимающей Джоанну, с ножом в руке, всю покрытую ее кровью. Странно, что я вообще еще на свободе. Меня фактически поймали на месте преступления с орудием убийства. В тюрьме мне не выдержать, это точно. Куча людей, которые заперты вместе, спят вместе, едят вместе… Я там просто не смогу. Как же доказать свою невиновность? Может быть, Алан мне поможет? Он все продолжает говорить, разглагольствуя о том, как кто-то в магазине сказал ему, что лет двадцать назад в городе произошло до сих пор не раскрытое убийство. Мол, надо бы попытаться узнать поподробней, хотя я не представляю, как такое давнее преступление может быть связано с Джоанной.
– Необходимо испробовать все зацепки, Сара, все до одной. Что, если среди нас серийный убийца, а?
Алан выглядит почти взволнованным такой перспективой и продолжает бубнить, а я вновь чувствую укол тревоги. Почему он следил за нами, почему заявился в тот день с утра пораньше? Не сводя с него взгляда, я еще раз напоминаю себе, что доверять нельзя никому.
Глава 22
Сегодня я это сделаю. Приняв таблетку диазепама и запив бокалом красного – дорогого шираза, который Джоанна мне обычно не дает, – я пытаюсь пройти по узкой дорожке: заглушить свою тревожность, чтобы выйти из дома, но при этом не затуманить мозг полностью. Мне нужны все мои мыслительные способности, чтобы защититься от того, кто пытается меня подставить.
Резкий ветер швыряет в окна дробинки дождевых капель. Целлофановая обертка букетов громко шуршит, все свечки погасли. Улица пуста – ни Лизы, ни Денниса, ни Мо. Надо же – вчера я за один день встретила больше соседей, чем за весь предыдущий год.
Я торопливо шагаю по глянцевому от дождя тротуару. У кого-то ветром разнесло картон из бачка для вторсырья, посреди улицы вьется маленький вихрь из сорванного с деревьев цвета. Кутаясь в плащ Джоанны, я обхватываю себя руками и пригибаю голову под дождем.
Впереди возникает супермаркет. У входа привязана к перилам собака. Здесь всегда полно пенсионеров, им тут как медом намазано. Джоанна говаривала, что с таким магазином под боком никогда не останешься в одиночестве. Ей это нравилось, а я его всегда старалась избегать. Однако нельзя питаться одним морковным тортом и печеньем, к тому же нужно купить газеты. Следовало спросить Нур, когда мне вернут телефон и компьютер – хотя бы для того, чтобы впредь избегать таких походов. Слава богу, мы живем в эпоху, когда все можно заказать через интернет. Да и все мои друзья виртуальные.
Меня вдруг как будто ударяет – ведь ту страницу в «Фейсбуке», которую показывала мне Нур, со всеми этими кошмарными комментариями может увидеть кто угодно из моих знакомых. Что они подумают? Что я расистка, потаскуха и вообще дрянь? Я всегда считала, что меня игнорируют из-за болезни. А на самом деле все меня ненавидят! Как теперь это исправить?
