Неуютное чтение, тем более что в некоторых примерах я вижу себя. В ушах звучит шепоток обвинений матери: «Бесстыжая дрянь! Вечно гоняешься за дешевыми удовольствиями! Когда тебя затянет тьма, вот тогда ты пожалеешь!» Ее слова только подстегивали меня, и я всем своим поведением старалась их опровергнуть. Старалась быть самой бесшабашной, самой счастливой, самой желанной, стремилась ухватить как можно больше – новое платье, крутая вечеринка, самый классный парень. Однако все это быстро проходило, и мой голод разгорался еще сильнее. Трудиться мне тоже было не по душе – я могла гораздо лучше учиться в школе, теперь-то я понимаю, но тогда, несмотря на кошмарные оценки и заваленные экзамены, я все равно считала себя лучше всех. Может, мать чувствовала во мне какую-то ненормальность, видела тревожные знаки, потому и держала на коротком поводке? Однако если бы я была психопаткой, я бы, конечно, ничего не осознала бы. Раз мне не по себе от этого чтения, значит, я не одна из них, а мое горе по Джоанне – доказательство того, что я способна любить.
Передергиваясь от дальнейших описаний обыденного насилия и расчетливой жестокости, я уже не вижу в психопатах себя. Эти люди – в основном, мужчины – ходят между нами неузнанными, изучая нас и безжалостно эксплуатируя нашу человечность. Они совершают ужасные, отвратительные садистские преступления, зачастую с элементами сексуального насилия. Сострадание им неведомо. Многие выбирают работу, связанную с разъездами, что позволяет удовлетворять их хищные инстинкты, охотясь на свежую добычу, и заметать следы. В то же время они жаждут признания, хотят, чтобы общество оценило их блестящий ум – и именно заносчивость часто приводит к расплате. Они всеми силами стараются обозначить свое участие и попасть в газеты, появляясь на месте преступления или подкидывая полиции изощренные подсказки. Нет, это точно не обо мне. Я как раз изо всех сил стараюсь избегать внимания.
Одного не понимаю – почему кто-то мог выбрать мишенью нас с Джоанной. Нур права, нападение было совершено с холодным расчетом. Да, оно в чем-то излишне театрально, однако преступник ничего не упустил из виду, и вся разыгранная сцена преследовала одну цель – подставить меня. Ради чего? Ума не приложу, кому мы могли причинить такой вред, что тот захотел бы…
Хотя нет, один такой момент был. Авария, изменившая все для меня, для Джоанны, для Джеймса. И для других. В аварии погиб человек. Роберт Бейли. А у него ведь были, наверное, родные. Что, если, сломленные потерей, они ждали удобного момента для мести? Я так мало знаю о Робе, кроме того, что он работал пилотом… Джоанна говорила, что у него не осталось никого из близких, поэтому он был так привязан к ней и Джеймсу – восполнял то, чего лишился совсем молодым. Однако она могла ошибаться, упуская из виду кого-то из родни. Я беру в руки групповое фото со свадьбы. Рядом с тем, кого я считаю Робом, стоит еще один мужчина – шафер, надо полагать. Я вглядываюсь в снимок, сравнивая их двоих. На обоих костюмы с белыми розами на лацканах, как будто это игра в «найди 10 отличий». Тот, другой, выше Роберта, шире в плечах, и волосы у него темнее. Тоже довольно красив, с тем же самоуверенным блеском в глазах и такими же полными губами. Может быть, брат – родной или двоюродный? Как знать… Я вытаскиваю фото из рамки, но сзади никаких подписей, способных пролить свет на личность незнакомца.
Я отправляюсь в бывшую кладовку, которую сестра сделала своим кабинетом, и открываю секретер. Здесь все разложено по полочкам – узнаю Джоанну. Как бы мне хотелось увидеть ее снова… То, что мне нужно, я нахожу в папке, подписанной «Важные документы». Свидетельство о браке лежит в кремовом конверте. Открыв его дрожащими руками, я читаю имена свидетелей – это мать и какой-то Гэри Браун. Значит, не брат – или, может быть, у них разные отцы? Однако с чего шаферу Роба убивать его вдову двадцать лет спустя?
Мне следовало бы знать больше о самой аварии. Возможно, в ней погиб или пострадал кто-то еще. Хотя вроде бы просто наша машина потеряла управление на повороте и врезалась в дерево. А если нет? Если там был и другой автомобиль, другие жертвы? Кто-то мог только выжидать удобного случая, чтобы отплатить за причиненные страдания – свои или близкого человека.
Я брожу по дому туда-сюда. От тревоги зудит кожа. Снаружи доносится какой-то шум. Я замираю, потом с облегчением осознаю, что это всего лишь галки перекликаются на крыше. Книги о психопатах выбили меня из колеи, в страхе я бросаюсь проверять, заперты ли двери и окна.
Надо как-то узнать побольше об аварии. Джоанна всегда говорила о ней с большой неохотой, и все старались обходить неудобную тему, чтобы не тревожить горюющую вдову. Она, однако, не понимала, как ее молчание сказывается на сыне. Да, она потеряла мужа, но и он потерял отца. Сестра сказала как-то, что ей тяжелее – ведь Джеймс просто не помнил Роба, ему не о чем тосковать. Я ответила, что это не соревнование и ей следовало бы переступить через себя ради сына. Может, я была не слишком тактична, но ей ли не знать, каково расти без отца, о котором даже не упоминают? Мать никогда не говорила о нашем. Мы понятия не имели, какой он человек, что любит и что нет, и заполняли пробел собственными, самыми невероятными фантазиями, пока для нас он не стал героем легенд, с которым не мог бы сравниться ни один реальный человек.
Джеймс вечно расспрашивал меня о Робе, а я, если и могла чем-то поделиться, то в лучшем случае какими-то обрывками.
– Ты помнишь его, тетя Сара? Мама никогда о нем не говорит, словно его и не было.
В голосе племянника звучали боль, отчаянное желание узнать хоть что-то об отце. Я обещала переубедить Джоанну.
– Вредно держать все в секрете, – пыталась я ей внушить. – Поговори с Джеймсом.
Однако я не думаю, что он получил от нее ответы, которых хотел. Вместо этого, как мне кажется, она бо́льшую часть его детских лет пыталась найти кого-то, кто заменил бы мужа и отца, безжалостно вырванного из их жизни. Не желая смотреть назад, Джоанна отчаянно стремилась к новому будущему. Однако прошлое – как тень, от него не убежишь. Авария стала поворотным моментом в нашей жизни; и вот теперь сестра забрала свои секреты с собой.
Глава 23
Семь лет назад
Сегодня один из тех жарких летних вечеров, когда кровь быстрее бежит по жилам и все кажется возможным. Окна в машине опущены, теплый ветерок любовно ласкает кожу. Положив голову на руку, я вдыхаю липкую сладость крема от загара – этот запах всегда ассоциируется у меня с чем-то приятным. В боковом зеркале я ловлю свое отражение: светлые волосы развеваются, огромные темные очки добавляют голливудского гламура, кожа золотится после ежедневных солнечных ванн в саду. В общем, выгляжу отлично. Скашиваю глаза на Джоанну в белом льняном сарафане и дизайнерских очках; маленький вздернутый носик порозовел от загара. Все-таки как она похорошела с возрастом. Дурнушкой, как отзывалась о ней матушка, никак не назовешь. Вопреки всему, годы сестрам Уоллис только на пользу.
Джоанна замечает мой взгляд и улыбается, сверкая ямочками на щеках.
– Ну что, не зря поехала? – кричит она.
