– Эй, а этот-то что здесь делает? Давненько его не было видно – с тех самых пор, как они с Джо-Джо порвали.
Алан тычет пальцем в газетную фотографию. На ней наш дом, полицейская машина перед ним и кучка людей по ту сторону полицейской ленты.
– Кто? – спрашиваю я, глядя через плечо Алана. Тот показывает на группку зевак. Я замечаю, что два пальца у него залеплены грязным, размочалившимся по краям пластырем, и мысленно помечаю себе выкинуть сырные лепешки.
– Да вот, позади здоровяка-полицейского.
Мне сложно что-либо там разглядеть. Фото зернистое, и лицо слишком маленькое. Я вижу только мужчину лет пятидесяти-шестидесяти, с широким лицом, песочного цвета волосами, зачесанными вперед, и мрачно нахмуренным лбом.
– Кто это? – спрашиваю я снова, начиная раздражаться. Знает же, что я не люблю таких шуток над своим состоянием.
– Ее бывший, Саймон Кармайкл. Прямо здесь, у вашего дома.
Глава 27
Четыре года назад
Джоанна заперлась в спальне. Опять плачет. Не знаю, что у них там с Саймоном произошло, а говорить сестра не хочет. Мне известно только, что он бросил ее и удрал на другой конец страны, как от прокаженной. Даже не позвонил – прислал эсэмэску. Ужасно. Да, я иногда ревновала к этим отношениям и боялась их, но теперь не нахожу в себе даже намека на удовлетворение подобным итогом. Мне только очень жаль Джоанну. Наверное, я все-таки не такой уж плохой человек.
Сестра переживает молча. В первый, самый тяжелый вечер, выяснив, что Саймон занес ее номер в «черный список», и все истерические звонки и сообщения уходили в никуда, она напилась и долго бушевала, выплескивая наболевшее. После этого она держит свое горе при себе, однако я вижу ее красные глаза и как она делает все на автомате, с отсутствующим видом, мыслями витая где-то совсем в другом месте. Вчера вечером она ездила к дому Саймона – там остались только голые стены, мебель вывезена, и висит табличка «Сдается». Он исчез, не оставив следа, так же безвозвратно, как рыба, ушедшая в темные глубины океана.
– Думаешь, у него был кто-то еще? Жена, например? – спрашиваю я за завтраком.
Джоанна не ест, только бездумно помешивает чай.
– Какое может быть другое объяснение? – пожимает она плечами.
– А вдруг просто струсил из-за совместного отпуска? – Они хотели поехать на неделю в Озерный край на кулинарный фестиваль.
– Он же сам предложил!.. Нет, наверняка другая женщина. Иначе он не оборвал бы все так, с концами.
У меня другое подозрение, но я боюсь его упоминать. Джоанна не одна, при ней довесок: Джеймс – типичный угрюмый подросток, – и я сама, у которой проблемы вряд ли пройдут с возрастом. Наверное, для человека, который привык жить так, как ему нравится, это чересчур. Однако если самой Джоанне подобное не приходило на ум, я ее к такой мысли подталкивать не хочу. У нас и без того сложные отношения. Меньше всего мне нужно, чтобы сестра начала воспринимать меня как препятствие на пути ко второму шансу в личной жизни. Поэтому я держу язык за зубами и соглашаюсь, что Саймон просто двуличная сволочь – в конце концов, вполне может быть и так. Какой приличный человек станет удирать подобным образом?
В этом месяце заседание книжного клуба назначено у нас. Я думала, что Джоанна все отменит, однако нет, они уже у нашей двери, а сестра по-прежнему ревет в спальне. Им вообще известно про Саймона? Я в нерешительности стою на лестнице. Если бы Джеймс был дома, мог хотя бы впустить гостей, но он ушел к Алану заниматься каким-то школьным проектом.
– Ты как, Джо-Джо? – спрашиваю я, постучав. – Может, сказать им, чтобы уходили?
Не дождавшись ответа, я уже собираюсь спуститься, когда дверь открывается. Джоанна успела переодеться и накраситься. Глаза у нее слегка припухшие, однако она умудряется выдавить улыбку.
– Жизнь продолжается. И видит бог, немного выпить и посмеяться мне сейчас не повредит.
В клубе пять человек плюс я в качестве почетного члена, раз сегодня собираются у нас. Всех участниц я запомнила по характерным чертам – волосы, голоса, телосложение – и чувствую себя в их компании вполне уверенно. Это Мэнди – рыжеватая блондинка с вечным двусмысленным смехом; однажды я, к своему удивлению, узнала, что она читает лекции по праву в университете. Подруга Джоанны с работы Кармен, смуглая, с серебряным локоном, выделяющимся в темных волосах. Сестра ее мужа Джуно, которая носит большие очки и не особо участвует в обсуждениях – я уверена, она, как и Джоанна, далеко не все книги вообще читает, – зато всегда притаскивает с собой коробку миндального печенья, что с лихвой искупает остальное.
Единственная, кто воспринимает заседания клуба всерьез, – это Джесс. Она злится, когда разговор съезжает на детей или обсуждение знаменитостей. Усугубляет ситуацию то, что Джесс не пьет, тогда как у остальных в бокалах игристое. Раньше я считала ее скучной; теперь же, когда сама стала читать больше, понимаю ее недовольство, особенно если книга хорошая, как на этой неделе – «Жизнь после жизни» Кейт Аткинсон. Матушка никогда бы не поверила, что я способна на такое. Она считала, что мое отвращение к чтению – одному из немногих одобряемых ею видов отдыха – свидетельствует о развивающейся порочности. Однако взгляните-ка на меня сейчас – взялась за настоящие, взрослые книги. И не какие-нибудь любовные романы или детективы-триллеры, а серьезную литературу.
На пороге ждут Кармен и Джуно с просекко и миндальным печеньем, притом что книгу последняя не озаботилась захватить. Джесс переминается позади с ноги на ногу, скрипя гравием. У нее с собой дежурные тошнотворные кексики с масляным кремом и дневник, куда она записывает впечатления от прочитанного.
Ведя посетителей в гостиную, я прислушиваюсь к разговорам – болезни родителей, смешки над последней размолвкой в школьном комитете. Я разливаю шипучку, думая, поделится ли Джоанна своими новостями. Она скрытная; я сомневаюсь, что ее подруги вообще в курсе существования Саймона. Однако, к моему удивлению, сестра бесстрашно вываливает все о его внезапном бегстве. Остальные, оказывается, не просто знают об этих отношениях, но почти все знакомы с Саймоном лично. Видимо, дело в том, что я застаю только одну из пяти встреч, проходящую у нас. Я вижу только верхушку айсберга, а на самом деле все куда глубже, их жизни переплетаются на каком-то недоступном мне уровне. И это только книжный клуб – а есть еще корпоративные вечеринки, занятия по зумбе, школьные викторины для родителей. Кейт Аткинсон на время забыта, и даже Джесс на этот раз не возражает. Все наперебой сочувствуют, вино льется рекой, а имя Саймона смешивается с грязью. Опоздавшей Мэнди приходится выкладывать случившееся заново; она, как и другие, негодует и тоже считает, что у него наверняка все это время была другая женщина на стороне.
– Богом клянусь, я кастрирую ублюдка, если увижу! – восклицает Мэнди, изображая пальцами одной руки с длинными розовыми ногтями ножницы, а другой подставляя испачканный помадой бокал под бутылку. Как с таким маникюром вообще можно что-то делать? Или преподаватели права только говорят, а писать им ничего не надо?
