– Мне очень жаль, – выдыхает она мне в волосы.
Это о моей сестре – или о визите Алекса?
– Что Джоанна о нем узнала? – шепотом спрашиваю я.
Кармен сразу напрягается в моих объятиях.
– Встретимся вечером в «Касперс», – шепчет она в ответ. – В восемь.
Я вижу ее побледневшее лицо и испуганные глаза.
Наконец гости садятся в «ауди» и уезжают. Зайдя в дом, я запираю дверь. Меня всю трясет. Джоанна ошибалась – Алекс не козел. Он куда более опасный зверь.
Глава 32
Пять лет назад
Ночью был сильный мороз. Побелевшая трава хрустит под ногами, новый розовый куст Джоанны совсем скукожился.
– Зря сажала, – с грустью говорит она, касаясь пожухшего бутона.
Я пожимаю плечами, поеживаясь в домашнем халате. Дыхание вырывается изо рта облачком пара. Заметив какое-то движение на соседнем участке, я удивленно присвистываю. Там бок о бок направляются к сараю мужчина в кепке и долговязый подросток.
– Когда Джеймс успел подняться и удрать туда? – нахмурившись, спрашивает Джоанна. Она явно недовольна, как будто следить за передвижениями мальчика – моя обязанность.
– Не знаю.
«Ты же мать», – продолжаю я про себя, но вслух своего возмущения не высказываю. Сестра бывает очень раздражительна, когда дело касается Джеймса. Хотя она и смягчила свой запрет, наложенный после той истории с «Юными следопытами», ей все же не нравится, что сын проводит слишком много времени с Аланом. На мой взгляд, Джоанне стоило бы самой больше заниматься ребенком, тогда бы тот не пропадал целыми днями у соседа. От нее он слышит только замечания да распоряжения. Кому как не мне знать, каково быть на другом конце такой родительской любви.
– Ох, ну что еще? – выдыхает сестра, запахивая кофту. Две фигуры протискиваются через дыру в дальнем конце изгороди, позади сарая, где под кипарисами осталась голая земля.
Мальчик и мужчина составляют странную пару. Алан – крупный, тяжело переваливается с ноги на ногу, в кепке и больших резиновых сапогах зеленого цвета. Джеймс ниже ростом и куда тоньше, в такой же обуви, лицо под синей вязаной шапкой раскраснелось на холоде. В руках перед собой он держит две тушки фазанов, у Алана через плечо перекинут дохлый кролик и какой-то пластиковый пакет под мышкой.
– О господи, – вполголоса стонет Джоанна. – Только этого нам не хватало.
– Смотри, мам! – кричит Джеймс. – Смотри, что у нас!
Глаза у него блестят от возбуждения.
– Нам еще дали за помощь парочку уже ощипанных, чтобы можно было сразу приготовить. – Он показывает на пакет Алана, в котором видно что-то вроде двух мелких куриц.
– Парень проявил себя отменным загонщиком, – говорит сосед, похлопывая мальчика по плечу большой, загрубевшей на морозе ладонью. – Пришлось, правда, уйти пораньше – остальные отправились вверх по холму, а я еще не совсем в форме после операции.
– Все нормально, Алан, – говорит Джеймс. – Ничего страшного.
Лицо Джоанны бледнеет от злости.
– Надо было спросить у меня разрешения, – шипит она. – Ребенок не должен болтаться неизвестно по какой глуши без моего ведома! Ему нужно готовиться к предварительным тестам!
Я украдкой бросаю на нее взгляд – она ведь вообще считала, что Джеймс у себя в комнате, пока не увидела его в саду. О чем Алан наверняка догадывается; в его глазах вспыхивает и тут же гаснет гнев. Никогда не видела, чтобы Алан злился, даже не представляю, как это может выглядеть.
– Прошу прощения, – говорит он. – Действительно, надо было спросить. Но, по крайней мере, он провел отличное утро на воздухе и даже кое-что для вас добыл.
Широко улыбаясь, оба протягивают нам свои трофеи.
– Ты подстрелил кролика? – ледяным голосом спрашивает Джоанна.
Джеймс съеживается под ее взглядом и опускает глаза на птиц у себя в руках, как будто видит их впервые.
– Нет-нет, – смеется Алан, не замечая подспудного напряжения, повисшего между матерью и сыном. – Мы поймали его в капкан.
– В капкан! – ужасается Джоанна.
– Еще хуже, – качаю головой я. – Он страдал? Подстрелить – это хотя бы быстрая смерть.
– Смотря насколько ты меткий стрелок, – усмехается Алан. – Сегодня утром одну из птичек только ранили, и моему приятелю Джимми – он смотритель охотничьих угодий – пришлось избавить ее от мучений.
– Знаете, как он это сделал? – встревает Джеймс.
– Свернул ей шею, – пожимаю я плечами. За кого он меня принимает? Не такая уж я инженю, чтобы ужасаться подобным вещам. В свое время я поездила по миру и видела кое-что похлеще на Синайском полуострове, когда там готовили барашков по случаю окончания Рамадана. Отличная была поездка, еще бы выбраться в Египет…
– Ну, вообще-то Джимми из егерей прежней школы… – говорит Алан с некоторой неловкостью. Похоже, до него дошло отвращение, источаемое Джоанной. – Есть такой старый трюк – прокусываешь птице череп до мозга. Мгновенная смерть.
– Только не в этот раз, – возражает Джеймс.
– Ну да, ха-ха, пришлось добивать ударом по голове. Зубы у Джимми уже не те.
Повисает жутковатая пауза. Джоанна испепеляет Алана взглядом.
– Вот как? – произносит она наконец ледяным, словно промерзшая земля, голосом. Бравада Алана тут же увядает.
Палец Джоанны указывает на Джеймса.
– В дом, мыться. Немедленно. – Мальчик делает шаг вперед, но она останавливает его и кивает на фазанов. – Это останется здесь.
Он поспешно бросает тушки, будто горячие угли. Они студенисто шмякаются на землю. Джоанна делает шаг назад, брезгливо скривив губы. Алан вновь начинает извиняться – и умолкает под ее взглядом.
– Он еще ребенок! – шипит она. – В каком мире, по-вашему, такое приемлемо для детей?
– Он уже почти в том возрасте, когда отправляются служить королеве и родине, – возражает Алан. Довольно смелый ответ, учитывая настроение Джоанны. – Я уверен, в интернете и видеоиграх он видит еще не то. А для животных это лучше, чем участь несушки на птицефабрике, цыпленка, свиньи или любых других, которых вы обычно едите.
– Ты ведь не вегетарианка, – отваживаюсь заметить я примирительно, но лишь вызываю этим удар на себя.
– Так и знала, что ты примешь его сторону!.. – Джоанна вновь поворачивается к Алану: – Вы забыли наш прошлогодний разговор? Я вроде бы выразилась тогда достаточно ясно.
Сестра величественно удаляется, оставив меня в недоумении.
– О чем это она? – спрашиваю я у Алана.
Вопреки обыкновению, он отмалчивается, грустно глядя на лежащие на земле трофеи. Опять секреты. Почему мне никто ничего не рассказывает? Вспоминаю, как прошлой осенью, вернувшись из похода за лекарствами, увидела их обоих в саду, погруженных в беседу. Они жгли листья в мусорном баке, и Джоанна угрюмо смотрела на темные клубы дыма, прикрывая рукой в перчатке рот и нос. Когда я подошла, мне показалось, что я прервала какой-то конфиденциальный разговор. Сестра принялась настойчиво перемешивать листья, чтобы те разгорались, и при этом избегала смотреть мне в лицо. Может быть, обсуждали меня? Или тему, касавшуюся только их двоих?
