– Что?! Там было около двадцати трех тысяч фунтов!
– Нет, – возражает она, еще раз взглянув на экран. – На счете оставалось только две с половиной тысячи, и вы их забрали.
– Тут какая-то ошибка. Я почти не прикасалась к нему. Это все мои сбережения, я их не трогала. Там должно быть двадцать три тысячи.
Дженет поджимает губы и качает головой.
– Счет закрыт, – повторяет она медленно и чуть ли не по слогам. – Вы забрали последние две тысячи пятьсот фунтов – это максимальная сумма, которую можно снять без предварительного уведомления – два дня назад.
Она поворачивает монитор так, чтобы я могла видеть. Обе спокойно смотрят на меня, слегка сочувственно наклонив головы.
– Да куда же ушли все деньги? Я перевела их на другой счет?
Дженет качает головой, поджав губы.
– Мы попытаемся отследить ваши онлайн-переводы, но то, что вы взяли наличными… Ну, только вы сами знаете, что с ними сделали.
Может быть, Джоанна куда-то перевела деньги со счета? Переложила их под больший процент? Она разбиралась в таких вещах. Однако забрать остаток она никак не могла. Неужели я сама это сделала? Еще одна галлюцинация?
На глазах выступают слезы. Так опозориться! Люси и Дженет наверняка будут рассказывать о случившемся коллегам и домашним – сперва, возможно, с жалостью и шоком, а потом это превратится в забавную шутку. Вот только ничего смешного здесь нет.
Я вдруг замечаю, что Люси, вся пунцовая, так и ерзает на месте. Она-то чего переживает? Не у нее же проблемы с мозгом.
– Ох, простите, – внезапно произносит она. – Я не знала – кажется, это я тогда вам помогала. Ну, то есть не вам на самом деле…
Дженет бросает на нее резкий взгляд.
– О чем ты?
– Я только что вспомнила про ту женщину – она приходила снять крупную сумму наличными. Мы еще пошутили, что ее, наверное, снаружи ждет телохранитель. – Люси искоса взглядывает на начальницу и добавляет в свое оправдание: – Все бумаги были в порядке.
Теперь уже Дженет напрягается. Обе выходят, оставив меня в ожидании. Я совершенно перестаю понимать происходящее. Я это была или не я? Тревога растет, пот катится градом по лицу, грудь сжимает, горло знакомо перехватывает. Вновь накатывает ужасное ощущение, что не хватает воздуха. Я перегибаюсь пополам, сжав голову между коленями и прижав ладони к ушам. Пожалуйста, пусть пройдет, пусть пройдет! Я знаю, что это только паническая атака, но все кажется таким реальным, как будто на сей раз я действительно могу отключиться или у меня откажет сердце.
Открывается дверь, раздается звук приближающихся шагов. Чья-то ладонь ложится мне на спину.
– Сара, вы в порядке? Вы слышите меня? Постарайтесь сделать глубокий вдох.
Слышится потрескивание, статические помехи, бесплотный голос вещает что-то по рации. Приоткрыв один глаз, я вижу прямо перед собой черный ботинок. Рука по-прежнему у меня на спине. Поворачиваю голову. На меня озабоченно смотрит блондинка в полицейской униформе, с большим родимым пятном на щеке. Констебль Кейси Краун. Паника чуть отступает, и мне удается глубоко вдохнуть. Я задерживаю воздух внутри, потом, на счет «три», длинно, прерывисто выдыхаю. Бешеный стук сердца почти сразу замедляется.
– Вот молодец, – не убирая своей теплой надежной ладони, говорит Кейси.
По моей щеке скатывается крупная слеза и плюхается на дешевый ковролин.
– Не переживайте, Сара, мы со всем этим разберемся досконально.
Я тупо киваю, не в силах ответить. Я так измотана всплеском адреналина, так устала, что, кажется, могла бы сейчас проспать целые сутки.
– Ничего страшного, – повторяет Краун, переглянувшись с работницами банка, застывшими на пороге. – Сейчас мы все решим.
Моя голова снова клонится вперед, мускулы шеи понемногу расслабляются, кислород свободно заходит в легкие. Не знаю, что сейчас было; ясно одно: со мной творится что-то неладное.
Глава 38
Я в полицейском участке, в комнате со стенами цвета мятных пастилок. Торчу здесь уже черт знает сколько, пью вторую чашку чая. Дверь вдруг раскрывается, входит женщина-полицейский со светлыми волосами и родимым пятном на щеке. Она спрашивает, выписывала ли я когда-нибудь кому-либо доверенность. Нет, не помню такого, хотя всякое может быть. Совершенно очевидно, что я уже некоторое время не в своем уме.
– Делами занималась Джоанна, – говорю я. – Она была очень организованной.
– Больше никто? Соседи, родственники?
– Нет, – решительно качаю я головой. Алану сестра никогда бы не доверила ничего важного, а все наши родственники умерли. У меня остался единственный близкий человек – Джеймс.
Я снова сижу в комнате одна. Какая-то женщина приносит еще чаю и бутерброд с сыром. Я не вижу левой стороны ее лица, поэтому не могу сказать, Кейси Краун передо мной или нет. Я пытаюсь ни о чем не думать, чтобы снова не запаниковать. В моем измотанном после недавнего приступа состоянии это несложно. Быть здесь даже приятно – главное, делать, что велят. Как я и привыкла за последние двадцать лет.
Входит миниатюрная женщина в темном брючном костюме. Ее каблучки целеустремленно цокают по полу. Она представляется, но я и так знаю, что это детектив-сержант Нур, а здоровяк, шагающий позади, как нетрудно догадаться, детектив-констебль Роулинсон.
Оба усаживаются напротив. Мужчина разваливается на стуле, лишний раз подтверждая мою правоту. Нур сидит прямо, скрестив ноги, руки с аккуратным маникюром лежат на папке. Я замечаю отсутствие колец – видимо, чтобы достичь такого положения в столь раннем возрасте, нужно быть замужем за своей работой.
– Спасибо, что согласились прийти, Сара, – говорит Нур.
Как будто я оказалась здесь по своей воле, а не потому, что меня запихнули в машину после того, как я расклеилась в банке. Что там, в папке? Новые непристойные подробности из «Фейсбука» обо мне и Саймоне? Или информация о том, куда делись мои деньги? Не знаю, что задумал мой больной лживый мозг, но, возможно, он умнее и активнее меня самой, когда я в сознании.
– Конечно, вам, должно быть, тяжело заниматься всем этим вскоре после смерти сестры.
Я киваю, ожидая, что на меня в любой момент могут надеть наручники. Даже интересно, каковы будут ощущения?
Открыв папку, Нур достает несколько снимков. Похоже на черно-белые кадры с камеры видеонаблюдения. На них какая-то женщина в магазине. Нур раскладывает снимки по столу, чтобы мне было лучше видно.
– Вы узнаете, кто это, Сара?
Я бросаю на нее резкий взгляд – она смеется надо мной или забыла, что у меня прозопагнозия?
– Да, я помню, вы не различаете лица, однако мне известно также, что у вас хорошая наблюдательность и вы в состоянии идентифицировать человека по другим признакам. – Она улыбается. – Вы узнали меня по росту, а Роулинсона по характерной позе… – олух сердито хмурится и пытается сесть чуточку прямее, – …вот я и подумала: а не сможете ли вы определить личность этой женщины по каким-либо деталям?
