– Алан Уорнер.
Шарлин готова забросать меня дальнейшими вопросами. Однако я вдруг трушу. Продолжать разговор ни к чему. В конце концов, не исключено, что мой сосед – хладнокровный убийца.
– Простите, – говорю я, берясь за дверь и напористо закрывая ее, так что Шарлин приходится отступить за порог, – мне сейчас некогда.
Запершись и наложив засов, я пережидаю, пока успокоится бешено колотящееся сердце. Несмотря ни на что, я собой довольна. Нур считает мои подозрения бреднями сумасшедшей, но ей не удастся игнорировать написанное бойкой журналисткой, которая начнет совать везде свой нос.
Звонит телефон – Кейси Краун сообщает, что можно забрать тело Джоанны. Констебль старается говорить как можно мягче; хочется верить, что хотя бы она из всех полицейских мне верит.
– Решила, что вы должны знать.
Тело… Есть в этом слове что-то окончательное. Ничего больше не осталось от человека, только куль органики – уже разлагающейся, лишенной какой бы то ни было жизненной силы, той искры, что делает нас людьми. Скорбь по сестре накатывает волной, я пытаюсь успокоиться, делая глубокие вдохи и выдохи. «Вспомни, как она тебя ненавидела», – звучит негромкий голос в голове, и я понимаю, что смогу пройти через это.
– Что мне нужно делать? – спрашиваю я. Не на такси же я должна забрать тело?
– Пока ничего, – отвечает Краун. – Насколько я понимаю, все необходимое уже сделано. Приготовлениями к похоронам занимается ваша мама, миссис Роуз Уоллис.
Все вокруг вдруг будто замирает. Телефонная трубка падает у меня из рук. Краун еще что-то говорит, спрашивает, все ли со мной в порядке, потом звонок обрывается. Нет, я, наверное, ослышалась. Я нагибаюсь за трубкой, но сперва приходится зажать голову между коленей, чтобы справиться с очередным приступом паники. Нужно сосредоточиться на дыхании, на узоре ковра, на пыли под буфетом – на всех тех мелочах, которые говорят мне, что мир вокруг меня реален.
Потому что минуту назад я услышала нечто невозможное. Мать мертва уже двенадцать лет.
Вновь обретя способность дышать, я перезваниваю, уверенная, что произошла ошибка. Однако Кейси настаивает и сообщает мне контактную информацию предполагаемой Роуз Уоллис: пансион «Хинсток-холл» под Эйлсбери, в каких-то двадцати милях от нашего старого дома. Судя по голосу констебля, она думает, что у меня опять что-то неладно с мозгами, и обещает попозже навестить.
Не знаю, что и думать. Миссис Роуз Уоллис по-прежнему жива, по-прежнему в Беркшире. Ее смерть – просто моя фантазия? Не видя мать, я решила, что ее нет в живых? Однако я отлично помню похороны. Были только я, Джоанна и пара сотрудников дома престарелых. Мне показалось странным, что не явились ни тетя Карен, ни кто-либо из церкви, однако сестра сказала, что деменция – жестокая болезнь. Фактически мать умерла для остальных много лет назад. Мы посидели за чашкой чая и куском фруктового пирога в местном сельском кафе, и я пролила несколько слезинок. У Джоанны глаза были на удивление сухими. На мой вопрос она только отмахнулась.
– Я свое отгоревала. Деменция уже давно отняла ее у нас, Сара.
Теперь я понимаю, конечно, что на самом деле она не плакала, поскольку мать и не умирала. Чьи же это были похороны? Просто какой-то случайной женщины из дома престарелых? Может быть, когда Джоанна якобы ездила в спа-отель, на самом деле она навещала мать? Но зачем меня обманывать? Хотела присвоить мать себе? Сестра всегда была ее любимицей, всегда ловила каждое слово похвалы.
Я меряю свое жилище шагами, осознавая, что совсем не знала Джоанну. Она годами лгала мне и манипулировала мной. Я даже думаю: вдруг она тоже на самом деле не мертва? Мне ведь так и не показали тело. Может, это все какой-то грандиозный обман? Поэтому и Джеймс не возвращается домой? Он в курсе, они уехали куда-то вдвоем и живут себе припеваючи у берега моря? Весь замысловатый план, только чтобы бросить меня?
Нет, такие мысли до добра не доведут. Я приказываю себе успокоиться. Джоанна мертва. Я видела кровь, Нур и Роулинсон – тело. Не могут же и эти двое быть замешаны. Или могут? Кому доверять? Позвонить в «Хинсток-холл» и попросить миссис Роуз Уоллис к телефону? А вдруг и такой вариант предусмотрен? Старушечий голос несложно подделать. Нет, нужно поехать и взглянуть на нее собственными глазами. Пора в конце концов докопаться до правды.
Глава 42
Итак, я возвращаюсь туда, где все началось. Меня буквально трясет, когда я надеваю джинсовую куртку, один из длинных шарфов Джоанны и первые попавшиеся под руку солнечные очки – на случай, если расплачусь. Снаружи доносится гудок. Я выглядываю – такси уже подъехало. Еще раз проверяю, все ли взяла: конверт с наличными, фото матери, ключи…
Я запираю дверь, стараясь унять дрожь; руки едва слушаются. За спиной вдруг возникает какой-то здоровяк. Я отчаянно пытаюсь понять, кто он – по росту, телосложению, редеющим волосам, но только голос наконец мне подсказывает: Алан.
– Сара, какого черта вы наговорили прессе?!
Я никогда прежде не видела его таким злым, не слышала, чтобы он говорил подобным тоном. Он прямо трясется от ярости, кулаки стиснуты так, что костяшки побелели. Я инстинктивно отступаю.
– Ко мне пришла какая-то журналистка, интересовалась, попадал ли я в круг зрения полиции, был ли в отношениях с Джо-Джо и еще кучу вопросов про того бедного парнишку в Йоркшире. Что вы ей такого наплели?!
– Не понимаю, о чем вы, – натянуто говорю я, бочком пробираясь к машине.
– Я думал, мы заодно, но теперь вижу, что происходит. Хотите спасти собственную шкуру, повесив все на меня?!
Его руки мелькают в воздухе, палец с грязным пластырем тычет мне чуть ли не в лицо.
– У вас все в порядке? – окликает водитель такси, выходя из машины и глядя на нас.
Постороннее вмешательство приводит Алана в чувство. Он опускает руки, вся его ярость будто куда-то улетучивается.
– Я думал, мы друзья, Сара, – говорит он с горечью. – А вы ничем не лучше других.
Ссутулившись, он идет к себе и пропадает из виду. Моя тревожность после стычки взлетает выше некуда, и я уже думаю, не отказаться ли от поездки. Однако меня так и влечет туда – слишком много вопросов накопилось, и ответов, прячась в доме, я не получу.
Такси выезжает на дорогу. Обернувшись через плечо, я вижу лицо в верхнем окне дома Алана. Поспешно отворачиваюсь и прошу водителя прибавить скорость, буквально ощущая затылком давящий холодный взгляд.
Стаффордский вокзал. Я обтираю вспотевшие ладони о свое черное платье из джерси – предстоящая покупка билетов на поезд вызывает у меня ужас. Я просто не представляю, как это теперь делается. В помещении вокзальных касс царит суета, зал забит студентами с огромными рюкзаками, люди в деловых костюмах злятся из-за очередей. У меня опять стискивает гортань, и я бросаюсь к туалету. Смотрю в зеркало – глаза панически расширены, на лбу пульсирует вена… однако губы нормального цвета, нисколько не посинели. Я успокаиваю себя, напоминая о том, что было в банке – тогда я тоже думала, что умираю. Сосредоточившись на глубоком дыхании и взяв себя в руки, я выхожу в зал. Процесс покупки заканчивается благополучно, не считая заоблачной цены. Кассир предупредителен и вежлив и вскоре вручает мне пачку оранжевых бумажек. Я отыскиваю нужную платформу и жду вся как на иголках, то и дело поглядывая на часы и проверяя, не потеряла ли билеты, ключи, деньги… Господи, как только люди ездят каждый день?!
