– Да она от тебя сбежала! – ахнула Ирина.
– Я поехал за ней на машине, встретил на вокзале и ударил по голове. Довёл до машины в полубессознательном состоянии и засунул в багажник. Привёз домой и дал время подумать, но Наташа сказала, что донесёт на меня в полицию и выставит посмешищем. Я налил ей воды с ядом, она выпила – и всё… Наташа часто бывала в этом доме, я следил за ней. Я и принёс ее сюда, положил у кровати. В квартире никто не жил, ее бы не сразу хватились, а я бы за то время замёл следы. Что вы смотрите на меня, как на волка? Она сама виновата! Променять меня на какого-то пустозвона, который воспользовался бы ею и выкинул как фантик. Я сделал всё, чтобы удержать ее, но она ускользала, вот и получила.
– А Иру решил убить как свидетельницу?
– А вдруг Наташа что-то рассказывала про меня, с ее-то мнительностью. Она считала, что я ее преследовал, дурочка. Я ее любил…
– Это вы расскажете своим коллегам… бывшим, – уточнил Мартин.
– Приехали, – вошла в комнату комендантша. – А что тут происходит? Все-таки повязали этого маньяка!
– Да, – кивнул Мартин. – Жаль, что поздно…
* * *
Яна сбилась со счёту, сколько раз за последнее время оказывалась на железнодорожных вокзалах. Сегодня она опять уезжала – на этот раз домой, в Москву. И не одна, а с настоящей матерью Мартина – Марией Алексеевной. Та пребывала в волнительном состоянии, решившись на новую жизнь в Москве. А вернее, доверившись Цветковой.
Мартин проводил их до вагона. Стефания Сергеевна дома, наверное, тряслась от страха, что Яна проболтается Мартину о ее секрете. Но Цветкова держала слово.
Мария Алексеевна попрощалась с Мартином на перроне и поднялась в вагон, оставив Яну и Мартина вдвоём.
– Странная вышла у нас встреча. Так всё быстро, скомканно… – сказал Мартин. – И вот, уезжаешь…
– Мне здесь больше нечего делать. Половинкину мы нашли, плохо, что не живой.
– Жаль, что нам не удалось побыть наедине, – заметил Мартин.
– Мне тоже жаль. Сейчас у тебя будет много дел здесь, у меня – в Москве.
– Я разберусь с делами жены и приеду к тебе, – ответил Мартин, обжигая ее тёмным взглядом.
– Гостям из Северной столицы всегда рады, – ответила Яна. – Спасибо, что отдал свой гонорар артистам. Они до сих пор думают, что заработали такие большие деньги благодаря исключительно своей гениальности.
– Не люблю несправедливости, – ответил Мартин. – Ты не пожалеешь, что взвалила на себя такую обузу и ответственность?
– Ты про Марию Алексеевну? – улыбнулась Яна. – Не пожалею. Всё будет хорошо.
– Мы увидимся еще…
– Ты спрашиваешь или утверждаешь? – Яна привстала на мысочки и поцеловала Мартина в губы. – Тебе решать.
Она поднялась в вагон и прошла в купе. Поезд тронулся, и высокая, широкоплечая фигура Мартина осталась позади, но Яна не могла забыть его глаза и улыбку.
Цветкова смахнула слезу и зашуршала пакетами.
– Ну, Мария Алексеевна, перекусим? В поезде всегда разыгрывается аппетит. Тут есть и колбаска, и сыр, и соки, и печенье. А хотите, я принесу нам знаменитого чая? Разбавленная заварка, дребезжащий подстаканник, мелькающий пейзаж за окном… Всё в лучших традициях, – суетилась Яна. – А можем в вагон-ресторан пойти. Выберем, что захотим, и бутылочку вина. Желаете?
Мария Алексеевна внимательно выслушала ее, а потом взяла за руку.
– Успокойся! Он приедет к тебе. Обязательно. Я знаю людей и понимаю мужчин. Такую, как ты, упустить нельзя. А мой мальчик вырос совсем не дураком.
– Хорошо. Под этим лозунгом и пойдем в ресторан. Кутить так кутить! – сказала Яна. – И ждать… Мне ничего больше не остаётся.
