– Белый песок в моих ранах, белый песок в моих ранах, белый песок…
– Может, дадим ему еще немного времени? – предложил я, глядя, как Генри вынимает черный фолиант и нежно проводит рукой по символу на обложке. – Или, может, нам следует прислушаться к его предостережениям? – Меня вполне устраивают собственные пальцы на их обычном месте.
– Не хотелось бы соглашаться с Надмирцем, – прошептала Ара, – но посмотри, что мы имеем. Я советовала тебе не копаться в тайнах вокруг этих книг. Смотри, к чему они привели эту жалкую тварь.
– Твое мнение принято к сведению и отвергнуто, – нахмурившись, ответил Генри. Он взял книгу в одну руку и открыл ее. Мне показалось, что выбор страницы был случайным, но я слишком хорошо знал Генри. Его пальцы скользили по строкам текста, по словам, которые я не мог и никогда не смог бы расшифровать. Этот язык не был предназначен для меня. Я прижимал щенка к груди, стараясь успокоить. Тот испуганно ерзал и скулил.
– Я подчиняю тебя, – заявил Генри, протягивая другую руку к демону. Его пальцы не дрожали, рука была напряжена, глаза вдруг стали полностью черными. – Непокорный, упрямый раб, отныне я подчиняю тебя – ты откроешь мне свою истинную суть, ты будешь служить мне проводником.
Рыжевато-коричневые крылья демона задрожали, его бормотание оборвалось, когда прогремел голос Генри, заполнив все пространство пещеры. Пламя свечей заплясало на фитилях, грозя потухнуть. Ара закрыла глаза и плотно сжала тонкие губы. От демона донесся слабый шепот, но Генри его проигнорировал, повторяя свои требования каждый раз все громче и яростнее.
Затем так же быстро, как веревка лопается от напряжения, демон распахнул крылья и явился нам. Его внешность стремительно менялась прямо на наших глазах. Трещины и разрывы на коже становились шире, они уже не светились расплавленным золотом, а клубились черным дымом. Он больше походил на тень, и его глаза горели красным светом. У него все еще были крылья, но появились и рога. Он стал увеличиваться в размерах, пока рогатая голова не уперлась в потолок. Щенок дрожал, повизгивал и молотил лапами воздух, пока я не прикрыл его собой. Генри не дрогнул, пока демон, с горящими глазами, окруженный клубами дыма, не повернулся к нам, обдавая нас запахом серы, который ни с чем нельзя было спутать.
– Ты откроешь мне свою истинную суть, ты будешь служить мне проводником! – прогремел Генри.
Но демон прервал его.
– Ai akkani, halaqu. Napasu-akka.
– Генри. Генри. Maskim xul… – Я никогда прежде не слышал, чтобы Аралу Илуша чего-то боялась, но дрожь в ее голосе явно давала понять, что она предупреждает Генри, и я медленно попятился прочь. Но стоявшее перед нами существо не обращало на меня никакого внимания. Оно не отрывало взгляда от Генри.
– Ты будешь служить мне проводником! – снова крикнул Генри, не глядя на нас. Его вытянутая вперед рука почти коснулась дыма, и я задержал дыхание, наблюдая, как черное, словно сажа, облако подплывает все ближе…
– Arratu-akka! Mâzu, mâzu, MÂZU.
Это был голос из преисподней, такой же мрачный и пугающий, как и само существо. Казалось, меня сейчас стошнит. Я опустился на колени, закрыл глаза и погрузился в молитву. Я раскачивался с псом на руках, по моим щекам катились горячие слезы, капая на его шерсть. Он свернулся калачиком, прижавшись ко мне, – крошечный комочек, дававший какое-то утешение. А этот кошмарный голос пробирал все мои внутренности, проникал в легкие, словно отравленный воздух, густой от пепла. Пещера и лачуга наверху содрогнулись, и я едва не терял сознание.
– Так пади предо мной, демон! Я нарекаю тебя всем, что есть низменного и презренного, быть тебе отныне человеком!
По комнате пронесся холодный шепот. Открыв глаза, я увидел, как рука, которая прикасалась к Черному Эльбиону, начала наливаться ярко-красным сиянием. Эта сила хлынула по руке Генри как раз в тот момент, когда его пальцы исчезли в облаке дыма, в которое превратилось тело демона.
Крик боли Фокалора стих, будто проглоченный тишиной. Его тело уменьшилось. Казалось, пар, вырвавшийся из котла, мгновенно втянулся обратно. Когда дым рассеялся и эхо странных заклинаний стихло, на полу остался лишь бледный дрожащий человек, который свернулся на боку в позе младенца, в слишком большой для такого тщедушного тела набедренной повязке. Он трясся в рыданиях, и я поспешил отвернуться. Я задыхался. Казалось, ни Ара, ни Генри не заметили, как я, пошатываясь, поплелся к лестнице, но я вскоре услышал, как Генри захлопнул книгу. Спустя мгновение он оказался рядом со мной.
– Это было жестоко, – прошептал я, понимая, что слезы на моих щеках еще не высохли. – Ты зашел слишком далеко.
Генри равнодушно пожал плечами:
– Он демон, Спайсер. Это не твое дело. Он обязан повиноваться.
Когда я снова посмотрел на него, что-то изменилось. Он был таким же красивым, беззаботным и ухмыляющимся, гордым своей очевидной победой. Но меня глубоко встревожил темный блеск в его глазах. Там не было света и жалости – только одна чернота.
– Дело совсем не в этом, Генри. Какой в этом вообще может быть смысл?
* * *
В Холодном Чертополохе не подавали вечерний чай и легкие сэндвичи с огурцом. Мое прежнее место работы, особняк, который я знала как дом Дьявола, а потом короткое время и мой собственный дом, сейчас дымился, был разгромлен, к тому же держал осаду.
Мы остановили экипажи недалеко от короткой подъездной аллеи, которая вела к особняку, выбрались наружу и остановились у края газона, трава на котором даже после стольких дождей съежилась и выглядела пожелтевшей и пожухлой – с мертвыми засохшими концами. Кусты живой изгороди, обрамлявшие дорожку, уже долгое время не подстригали. Одна из остроконечных башен в западной части дома явно недавно горела, потому что деревянные балки перекрытий все еще тлели.
– Отвези Найлса в Дерридон, – сказал Дальтон после долгого молчания. – Здесь не место для простых смертных.
– Но…
– Пожалуйста, Фатом, – взмолился Дальтон, и я услышала усталость в его голосе.
Ее одежда была все еще влажной от дождя, пальто и шляпа промокли насквозь, а сапоги были до колен заляпаны темной грязью. Она не сдвинулась с места, сжав руки в кулаки, но потом смягчилась и подтолкнула локтем тщедушного, похожего на сонную сову Найлса в сторону более легкого и быстрого экипажа.
– Хорошо, – пробормотала она на ходу. – Но я вернусь, как только смогу.
– Не торопись! – крикнул ей вслед Дальтон. – И ради всего святого, будь осторожна!
Я смотрела, как Фатом забирается на место возницы, гадая, увижу ли ее когда-нибудь снова. Потом неуверенно махнула ей на прощание, потому что мне не хотелось расставаться с таким верным и решительным попутчиком. Она улыбнулась в ответ, приподняла треуголку и щелкнула кнутом, подстегивая лошадей и снова выезжая на дорогу.
