И что-то было такое в том мурлыкающем тоне, каким он это сказал, и в том, как его горящий взгляд скользнул по моему лицу до губ и ниже, что я поняла, что начинаю задыхаться.
— А… что же будет дальше? Ты больше не вернешься в свой мир?
Я не хотела, но мой вопрос прозвучал с надеждой и почти жалобно.
— Пока не знаю. Давай не будем загадывать наперед, Ледышка? Я не люблю строить далеко идущих планов. Чем подробнее план и чем раньше произнесешь его вслух, тем больше он идет наперекосяк. У нас с тобой будет еще один очень важный разговор. Но не сейчас. А сейчас довольно разговоров!
Наши взгляды встретились — как переплетаются пальцы влюбленных после долгой разлуки.
С замиранием сердца я ждала повторения того безумного, обжигающего, сводящего с ума поцелуя.
Но в этот раз он коснулся моих губ с невероятной, пьянящей нежностью. Осторожно, бережно, почти робко. Словно мы начинали все с чистого листа сейчас. Словно оставляли позади все, что было раньше. Словно это и есть наш первый поцелуй — трепетный и невинный, как лепесток розы…
Был невинный.
Сначала.
Секунд десять, не дольше.
Потом мы снова сорвались в головокружительную пляску мучительно-дерзких прикосновений. Все-таки, мы действительно слишком долго не виделись. Ну или виновата была я, когда, сама от себя не ожидая, прикусила его нижнюю губу — так зла была за то, что бросил меня одну и заставил пережить такое!
— Эй, молодежь! А ну-ка прекратили непотребства и бегом марш из лекционного зала! Мне его запирать пора!
Я отпрянула от Морвина, как ошпаренная, и осмотрелась. В дверях стоял тот самый усатый толстячок в оранжевом сюртуке и желтых клетчатых брюках, что встречал меня и Дженни когда-то на воротах Академии — мистер Пим, наш «проректор по хозяйственной части». Завхоз, то есть. И посматривал на нас очень неодобрительно.
Переглянувшись и едва сдержав смех, мы с Морвином взялись за руки и подчеркнуто невозмутимо покинули помещение. Было странно видеть на наших соприкасающихся запястьях одинаковые ленты — но было в этом что-то ужасно милое. Особенно мило пурпурная шелковая ленточка с ажурным золотым замочком смотрелась на крепком запястье моего брутального широкоплечего воина.
Чинно-благородно мы шли по коридору метра два, не больше.
Потом Морвин снова впечатал меня в ближайшую стену, прижимая всем телом, и жадно набросился. Я, задыхаясь, вцепилась ему в волосы, постанывая от удовольствия — так приятно было их прикосновение на кончиках моих голодных пальцев.
И мы снова совершенно забыли, где находимся.
— Что за безобразие!! Вы это видите, Джиневра?! Никакого стыда, и это посреди учебного дня!
Когда визгливый голос мадам Оскотт ворвался мне в уши, я не стала снова отпрыгивать. Некуда было. Морвин даже не шелохнулся, а когда тебя прижимает к стене такая тяжелая туша, особо не попрыгаешь.
— Аврора, помилуйте — вы так ведете себя, что и не скажешь, что уже давно замужняя дама! — с затаенным самодовольством возразил голос старушки Леди Ректор. — То, чем занимаются наши дорогие конкурсанты, называется подготовкой к состязанию! И я не вижу в этом ничего безобразного. Напротив, очень… вдохновляющее зрелище. Хотя и согласна, что нашей сладкой парочке пора бы уже отправляться на занятия, пока не прозвенел гонг.
Я высунулась осторожно одними глазами из-за широкого плеча, когда Морвин все-таки пустил мои горящие губы, и тяжело дыша уткнулся лбом в камень.
— Простите, леди Темплтон! — пискнула смущенно.
Она погрозила мне пальцем:
— И не забудьте! Подготовка подготовкой, но двери башен будут по-прежнему запираться на ночь! Так что не слишком увлекайтесь.
И хихикнув как девчонка, Леди Ректор утащила за собой дальше по коридору побагровевшую Аврору Оскотт, у которой от возмущения, казалось, скоро пар из ушей пойдет.
— Послушай, Ледышка, — шепнул Морвин, когда обе дамы скрылись из глаз, и в его взгляде снова заплясали бесовские огни. — Как думаешь — может просветить почтенную старушку, что этим можно заниматься не только в спальне, не только ночью и эм-м-м… не только на горизонтальных поверхностях?
— Морвин!! — зашипела я возмущенно и шлепнула наглую лапу, которая украдкой погладила меня по бедру. Лапа неохотно убралась, хотя и недалеко — теперь она удобно устроилась на моей талии.
— Извини. Просто я слишком соскучился по тебе, Ледышка! — ответил он неожиданно серьезно. — А ты по мне?
Я вздохнула и вместо ответа сама потянулась к его губам.
Когда через много-много долгих минут я поймала себя на том, что уже не сгоняю лапу, где бы она ни прогуливалась, — поняла, что нужно срочно поворачивать нашу беседу в более деловое русло.
— П-подожди! Хватит отвлекаться. Давай… давай лучше обсудим нашу тактику и стратегию на предстоящий Турнир!
Морвин оторвался нехотя от выцеловывания моей шеи и пробурчал что-то неразборчиво под ухом.
— Ч-чего? — переспросила я, млея.
— Мр-р-р… Я говорю — расскажи мне теперь хоть, во что я там ввязался? Что еще за Турнир?
Глава 38
— Ты… издеваешься, да?
Нет, не издевается.
Кое-как, с пятого на десятое, то и дело теряя нить разговора и попутно отбивая поползновения лап, которым, кажется, было не так уж и интересно, что я там рассказываю — у них было занятие поинтересней, — я пересказала речь Старой Леди.
— Ты меня вообще слушал? — вздохнула я обреченно, уворачиваясь от очередной попытки куснуть меня за ухо.
— Да-а…
— Насчет Турнира понял, или мне в третий раз повторить с начала?
— Понял, понял. Теперь хотя бы ясно, вот это что такое нам нацепили, — усмехнулся Морвин, ловя меня за руку и целуя запястье под лентой. — А то я уж думал, может, браслеты брачные. Кто их знает, что за обычаи в вашем странном мире.
— А если б это были они? — смутилась я. Пользуясь моим секундным замешательством, наглые лапы покрепче за меня ухватились, чтоб неудобно было уворачиваться.
— А если б это были они, у меня появились бы веские причины, чтобы прямо сейчас прогулять занятия и нарушить все и всяческие старушкины правила.
Нет, я правда очень сильно крепилась все это время, чтобы не краснеть. Но это уже был перебор! Чувствуя, как горят уши, я сделала строгий вид и вздернула подбородок.
— Сейчас будет первый гонг! Нам пора. Занятия пропускать нельзя! Ни по каким причинам!
— Это ты сейчас так говоришь! Разубедить бы тебя… — проворчал Морвин, но лапы, все же, разжал. — Ну ладно. Когда у моей Ледышки такой серьезный вид, поневоле проникаешься. Идем! А куда?
По-хорошему, мне бы сначала в дамскую комнату, привести себя в порядок. Я представляла, что за видок у меня сейчас. Но времени и правда не было, поэтому, кое-как приглаживая на ходу волосы одной рукой — другая по-прежнему была цепко схвачена — я направила наши шаги в сторону нужной аудитории, а сама попыталась упорядочить мысли в голове. Кажется, сейчас математика с Авророй Оскотт — хуже не придумаешь. Как на зло, мысли были совершенно не об учебе.
