К концу трапезы мы с фетом касались друг друга бедрами, коленями и плечами. Лат натужно дышал, жадно глотал свой напиток, будто не мог утолить жажду и сверкал бирюзовыми глазищами. To и дело оправлял жилетку, словно полы ее касались бедер как-то неправильно и заглядывал мне в глаза.
А я… Я совсем растерялась. Ощущала, что тепло собирается в животе, сосет под ложечкой и хочется никуда не ходить, так и сидеть, близко-близко, беседуя обо всем на свете…
***
Я вновь ожидала, что Лат меня поцелует. Да, в присутствии Оксаны с Вердисом, о которых мы будто совсем позабыли. Да, в гостиной, куда может войти любой студент. По делу и в гости. Смежные комнаты не запирались, в отличие от наших личных. Те открывались, только подчиняясь хозяйке, или магу, которому доверяет владелица. Черт его знает — как это работало. Но действовало всегда и без сбоев.
Первое время мы с Оксаной не могли зайти друг к другу самостоятельно. Как ни пытались внушить дверям, что доверяем, дружим, симпатизируем, магия просто ну ни в какую. Но в один прекрасный момент замки сами начали открываться, едва одна из нас касалась двери другой с четким желанием зайти в гости.
Лат поставил чашку на стол, медлил, смотрел и словно раздумывал — стоит ли поцеловать меня. Снова, снова эта неуверенность, желание, чтобы женщина сделала шаг, продемонстрировала, что тоже не против. И опять это меня оттолкнуло.
Не знаю, жаждала ли я варварства. Эдакого самцового — ты моя и я тебя поцелую, что ни делай, соблазню, как ни противься. Или опять сработал стоп-кран. Если ждет от меня нужной реакции, значит хочет свалить все на женщину. Так часто делали мои мужчины, даже самые лучшие. Делили ответственность за отношения. И ничем хорошим это не заканчивалось. Я же хотела, чтобы мужчина наконец-то, хотя бы раз в жизни, взял все на себя. Штурмовал меня, охмурил, если хотите, лишил последних сил воспротивиться…
Лат замер, глядя на мои губы, раскраснелся, сверкал глазами, едва дышал, но медлил…
Я встала и отрезвила не только фета, но и сладкую парочку Оксаны с Вердисом. Эти двое беззастенчиво обнимались и целовались взасос.
Мда… Зря Лат старался сохранить секрет тандема приятельницы. Думаю, вскоре он станет секретом Полишинеля.
— Возьму сумку и на занятия. И вам советую! — сообщила я, кивнув на часы. Честно говоря, в запасе оставалось еще почти пятнадцать минут. До учебного корпуса минут пять ходьбы, за пятнадцать дойдет даже инвалид, после внеочередного занятия с Пейтралом или Стрессом на ножках. Но мне жутко хотелось сбежать от Лата, и я это сделала.
Догнали меня уже в коридоре — вся троица соседей за завтраком.
Оксана гордо вышагивала под ручку с Вердисом и собирала на себе перекрестные взгляды студентов, что, как и мы потянулись к свету знаний — к черному ходу в учебный корпус.
Лат поравнялся со мной и большую часть дороги молчал, странно поглядывал и вздыхал.
У дверей в аудиторию имени Наины, то бишь с ее именем на табличке, Оксана чмокнула Вердиса в щеку. Немного подумала и поцеловала прямо в губы, на секунду парализовав движение в коридоре — учащиеся так и вперились глазами в сладкую парочку. Наконец, приятельница отпустила зертала и юркнула за дверь в аудиторию. Я собиралась тоже скрыться в лекционной, когда Лат придержал за плечо.
— Эйли, я чем-то тебя обидел? — вдруг спросил напрямую. Я с тоской посмотрела на часы — те показывали, что опоздание мне не грозит. Можно целых восемь минут выяснять отношения, отвечать на откровенные вопросы и не торопиться.
***
Ох уж мне эти коварные стрелки! Вечно они подводят под монастырь! Как готовиться к экзамену — так несутся лихими скакунами, а как избежать разговора с фетом — так ползут больными улитками. Просто заговор какой-то против «Эй. Да».
Да еще и Оксана радостно сбежала, оставив меня наедине с Латом.
Мы отодвинулись от двери, позволяя студентам нехотя проникать в вотчину госпожи Сафроновой. По их лицам так и читалось, что наша с Латом заминка куда интересней грядущей лекции… Бедолаги просто шею сворачивали, косоглазие вырабатывали…
Фет приблизился, почти невесомо коснулся локтей горячими ладонями и заглянул в глаза. Меня бросило в жар от этого взгляда — нежного и встревоженного. Удивительно, но парень не злился на мою «птичку обломинго», не сетовал, что поманила и оттолкнула. Казалось, он переживал вполне искренне. Внутри словно кто- то выключатель перещелкивал, бросая из огня чувств и порывов в прорубь сомнений и страхов. Отчаянно хотелось вот прямо сейчас, здесь, назло всему миру и собственной глупости поцеловать Лата, да так, чтобы забыл где мы и кто он… Но в ту же секунду пронзало желание бежать куда глаза глядят. Я остекленела, не в силах побороть внутренние противоречия.
— Эйли? Я тебя чем-то обидел? Чем? Скажи мне, пожалуйста… — голос фета обволакивал, лишал воли, проникал в душу… И назло тараканам, что маршировали строем у меня в голове, странным метаниям, сопротивлению, там, в душе все откликалось на призыв парня…
Черт! Опять, опять эти ощущения! Которым так сложно противиться в новом теле малолетки! Гормоны, будь они неладны!
Опять теплый комок в животе, глупые мысли, томление и этот взгляд Лата, который невозможно отпустить, игнорировать…
— Давай обсудим попозже, а? — почти взмолилась я.
Фет оказался непреклонен:
— Ну хотя бы скажи — в чем дело? Я же вижу, что нравлюсь тебе. Но тебя что-то сдерживает. Эйли… пожалуйста…
Сложенные домиком брови, глаза, словно два глубоких омута — посмотрела — и все, утонула. Горячая ладонь на плече ощущалась даже сквозь одежду. Наверное, я сдалась бы, если бы не Наина. Впервые я так радовалась ее приходу.
— Чего встали? Либо в лекционную, либо в книгу прогульщицы, госпожа Дар! Иначе никак. Дар — не дар, но подарочек из вас тот еще.
Я дернулась, неловко пожала плечами и рванула за преподавательницей. А фет так и остался на месте. До самого начала лекции я краем глаза ловила его силуэт в щелке приоткрытой двери.
Черт! Теперь придется объясняться и отвечать на неудобные вопросы… Лат не отстанет…
Вот только ничего я ему не скажу! Мужчина должен знать сам — где нужен феминизм, а где самцовый шовинизм. И главное — он сам, сам, должен отвечать за отношения, проявить инициативу и не перекладывать ничего на мои плечи. На иные варианты отношений я сейчас не согласна. Хватит. Нахлебалась. Устала.
Как говаривала Оксана: Свобода и равенство — не для брака, а для братства. Полное проникновение нужно только если хотите делать детей, а погружение в мир другого с головой — удел фанатов. Мужчина должен воевать с тараканами женщины и ее сомнениями. Переговоры с ними как с террористами — невозможны, бессмысленны. Только отстрел, только штурм, только полное уничтожение.
Оксана определенно знала толк в отношениях.
***
Наина была как никогда вдохновленной. Еще бы — любимая тема лекции. Как подвигнуть клиента на приобретение.
