Святая Эйри, молю, пусть он говорит об истинной связи, которую даже архи не смогли уничтожить до конца!
Обсудив дальнейшее сотрудничество, позавтракав, я продолжила принимать курсантов военной академии, чей поток казался нескончаемым.
Эйнар вынужден был довериться врачу академии, взял слово, что тот за мной присмотрит, в том числе проконтролирует «подачу питания в сумасшедших девиц, которые готовы работать до смерти» и отбыл на поле брани, строго–настрого приказав его вызывать при любой необходимости и не переутомляться.
Однако терпение и труд всё перетрут, и с поставленной задачей мы всё–таки справились, особенно, когда я сообразила привлечь доктора к обследованию и лечению курсантов, сняв блоки! Я и сама набила руку, что очищение от чёрной магии проклятья давалось мне гораздо быстрее, и доктор принял на себя часть проклятых, что значительно ускорило процесс.
Вредный военный доктор клятвенно меня заверил, что мы вдвоём успеем спасти если не всех, то большинство, и лично он отправится завтра с утра, когда восстановится и отдохнёт, на дальние пограничные заставы, куда порядочным девушкам вроде меня лучше не соваться, а мне оставит столицу и аристократию.
- Не знаю, чей клубок змей более ядовитый, - пробормотала я, хотя любому было ясно — сильный, смелый, храбрый доктор нагло сбежал! Компания орков, нежити и каменных троллей куда приятнее обряженной в шелка и бархат аристократии.
Гад он. Гад, как и все мужчины.
Но это я так говорю от усталости, разумеется. Он — чудо. Такое же, как и я, чудо с высшим даром.
В Сантор меня вернули за пять минут до отбоя. Можно сказать: передали полумёртвое тело с рук на руки, доставив стационарным телепортом.
В двух словах объяснила девочкам масштаб предотвращённой катастрофы, ополоснулась в душе и упала на кровать, заснув, кажется, в полёте.
Ничто не могло нарушить мой заслуженный покой в эту ночь.
Точнее, мне так казалось.
Проснулась сама не поняла, от чего. Кровать внезапно оказалась твёрдой и неудобной, подушка пропала, как бывало, если тревожили плохие сны и я металась в кровати. Проанализировать ощущения до конца не удалось - меня перевернули, подмяли под себя, и я оказалась в плену стальных рук и ног.
— Ты снова за своё, Серена? — спросил недовольный голос.
Галлюцинации. Как есть, галлюцинации.
Зевнула и моргнула пару раз. Со мной точно что–то не так, ведь я легла спать в своей собственной кровати в нашей с девочками общей спальне в женском общежитии. Я никуда не сбегала, не пряталась, не принимала подозрительных зелий. Я не могу оказаться в спальне Эйнара.
Или могу?
— Я… что–то я не поняла. Я у тебя в комнате? Как?
— Это я у тебя спрашиваю, Серена: ты снова за старое? И не надо мне рассказывать, что ваша группировка в юбках не знает, как проникать в мужское общежитие, я прекрасно помню, как вы вляпались в паутину в комнате Ника.
— Нет, ну вы на него посмотрите. Значит, как целовать меня, стягивать полотенце и соблазнять он забыл, а какую-то милую шалость помнит, - проворчала в его плечо.
Мои глаза постепенно привыкли к темноте и я разглядела очертания нависшего сверху мужчины. И сразу как–то осознала, что лежу в тонкой атласной сорочке с неприличными вырезами сверху и снизу, с прозрачным кружевом на груди вместо ткани. Его обнажённые ноги касаются моих обнажённых ног. Темно. Мы одни.
Бри рассказывала, что в книгах мужчины всегда спят без одежды. Совсем-совсем без неё. Вдруг он тоже?
— Никаких идей, как я здесь оказалась, — призналась честно. И немного поёрзала, пытаясь выбраться из-под каменной плиты, которая вызывала в моём теле слишком много чувств, даже несмотря на свою неподвижность.
— Учитывая, что это третий случай за последние два года, верится с трудом.
— Эйнар. - Ладонью коснулась его, не позволяя сократить расстояние. Нужно лишь зажечь свет и поговорить, напомнить о моих клятвах Нику, вдруг и эти подробности заблокированы в его памяти де Луаром.
—Ну, раз ты понимала, куда и за чем идёшь…
Он хмыкнул и я почувствовала, как сократились мышцы на его груди. Почувствовала своей грудью! А ещё ощутила лёгкое царапанье ниток. Коварное-возбуждающее касание кружева, единственной защиты сейчас. Слишком тонкой, чтобы ею являться по-настоящему.
Как моя рука оказалась на его пояснице? Что за предательство собственного тела? Она должна была нас разделять, сама же, паршивка бессовестная, при малейшем нажиме с его стороны без боя сдала позиции и перешла на сторону противника.
— Это правда.
— Да–да, всё именно так и было. Ну что же, проверим, насколько хватит твоей смелости, моя прекрасная соблазнительница.
Я не успела вымолвить ни слова против - его губы накрыли мои. Такие горячие, нежные, невыносимо–сладкие. И вместе с тем, понимала: он не из любви целует, не от потери самоконтроля, как было в его кабинете, не из ненависти, граничащей с обожанием, как было у библиотеки. Нет.
Это было наказание.
За дерзость. За ложь. За те чувства, что скрыл де Луар, оставив пропасть в его душе.
А я… Вся моя женская сущность отказывалась воспринимать его поцелуи как наказание. Ведь это… чистое блаженство!
Его руки заскользили по моему телу уверенно и властно, нашли край сорочки, потянули его вверх.
- Остановись, - прошептала, понимая, что мы заходим слишком далеко. Даже в доме леди Фойтис нам удалось совладать с чувствами, несмотря на запредельный уровень открытости тел, сейчас же творилось сущее безумие. - Остановись! - шептала, закрыв глаза от невыносимой сладости его поцелуев. Они словно чистая стихия прожигали мою кожу, оплавляли мышцы, пробирали до костей, заставляя биться в судорогах удовольствия, плавиться и метаться.
Я чувствовала, как он терял контроль над собой. И сквозь дурман возбуждения осознавала, что у меня его, похоже, не было вообще.
Глава 40
— Эйнар, остановись! — попросила–приказала. — Эйнар!
Сдержанный, собранный, в чём–то излишне разумный и холодный ещё больше меня, сейчас он полностью преобразился. Я оказалась в постели с незнакомцем. Неудержимо страстным, почти одержимым, пугающим.
— Эйнар! Эйнар! — пыталась достучаться до его сознания, понимая, что ещё немного и жаркие, колючие поцелуи, укусы, жаркие объятия несмотря ни на что лишат меня остатков здравого смысла. Его поддерживал лишь браслет архов, посылающий краткие болезненные разряды–молнии, напоминая о данной Нику клятве.
— Сер–р–рена, — прорычал он, впиваясь в мою шею болезненно–сладким поцелуем, спускаясь ниже, к едва прикрытой полупрозрачным кружевом груди.
— Остановись… пожалуйста, остановись, — задыхаясь, просила я. — Нельзя. Я связана клятвой с другим. Я не твоя. Пока не твоя, Эйнар. Подожди.
