— Она справляется. Справляется с ними, — обескуражено шептали из толпы спустя несколько минут. — Неужели мы проиграли? Как?
Площадь стихла. Замерла. С ужасом жители смотрели в небо и не видели надежды на спасение. Когда один за другим выходили из строя лорды. Когда фурия раз за разом находила, чем неприятно удивить своих противников. Когда невероятно сильные, мощные удары разных стихий рассыпались, не причиняя бывшей королеве никакого вреда.
Искрящаяся, щедро выплеснутая в пространство сила, испарялась, будто её и не было, и у меня закралось подозрение, что фурия каким–то образом её собирает и трансформирует в свою, смертельно–опасную, чёрную, злую магию.
Поняла это не только я.
Наши защитники опустили руки, не желая и дальше подпитывать Изольду своей энергией.
— Это конец, — прошептала ведьмочка, не чувствуя, что до боли сжимает мои плечи.
Триумфальный хохот фурии разнёсся над площадью.
— Слабые людишки! Глупые, самодовольные, никчёмные. Не ценили всё то, что я для вас делала! — вещала она, покашливая между фразами и выстраивая пространственный переход. — И сами! Добровольно! Отдали мне свою силу! Вздумали сражаться со мной в воздухе!
— Она сейчас уйдёт в другой мир, — дошло до меня, — потому и вышла на конфликт. Ей нужно было это сражение лишь для создания перехода! Святая Эйри! У нас совсем не осталось времени. Она сбежит!
— Пусть уходит, только бы поскорее, — прошептала ведьмочка.
Сиреневая арка телепорта наливалась силой, темнела, впитывая, собирая из пространства всю, до последнего грана, магию. Магия, которая уйдёт из нашего мира безвозвратно. А вот птица мщения, уверена, вернётся.
— Живите в страхе и ждите моего возвращения, — довольно произнесла фурия, посылая часть своей силы в сторону зарождающегося телепорта. — До встречи, мои неверные подданные!
Уйти ей не удалось — из открывшегося на полпути чужого телепорта с рёвом вылетел разъярённый угольно–чёрный дракон с блестящим серебряным брюхом, набросился на измазанную чужой кровью, секундой ранее празднующую победу фурию, окутал рыжим пламенем, прокусил бронированное крыло, швырнул в противоположную от арки перехода в другой мир сторону.
Ни на секунду не усомнилась в его личности.
Вслед за восхищёнными возгласами «дракон!» послышались и другие: «архи!», «герцог», «де Виль», «Ривард», а я сидела, оперевшись на заботливую ведьмочку, и беззвучно смеялась, хотя по щекам лились слёзы.
— Всё будет хорошо, теперь всё будет хорошо, — шептала как молитву, не сомневаясь — они справятся. Обязательно справятся.
Народ Арратора воспрянул, в голосах звучала уже не тревога. Азарт! Тут и там раздавались ликующие крики. Народ активно поддерживал, подсказывал и советовал.
— Так ей!
— Наподдай!
— Жару–жару!
— Откуси ей голову! — рекомендовал один.
— Не кусай! Отравишься! — предостерегал второй.
— Все бабы ядовитые, а эта — особенно!
Ведьмочка не выдержала и расхохоталась, затем прочистила горло, мелодично произнесла: «Врать нехорошо. За это лишишься мужской силы на год. Или до тех пор, пока искренне не раскаешься».
Завязался спор, горожане пререкались с ведьмой, но угрожать боялись, больше старались надавить на совесть, уговорить отменить проклятие. Та же ехидничала и нарочно выводила их из себя, стойко придерживаясь правил Ведьмовского Кодекса. Содержания его никто посторонний не знал, но уверена, в нём есть пункт о видимости отсутствия совести. На деле все ведьмочки — чудо чудное, добрые, хорошие девочки, а на словах — ведьмы во плоти в самом худшем смысле этой фразы.
Жизнь продолжалась, а бой, напротив, подходил к концу.
Архи забрали поверженную, безжалостно изломленную, плюющуюся словами как ядом фурию и ушли телепортом, пообещав вернуться позднее и навести порядок в океане. Аярдар ди Ваур отдал мне управление защитным куполом, и я с огромным удовольствием впитала всю оставшуюся в нём энергию, восстановив резерв и приступив к полноценному лечению самой себя.
Дракон наворачивал круги над площадью, не находя места для приземления, но из виду меня не выпускал, а я во все глаза смотрела на него. Изящного, сильного, красивого, бесконечно любимого, хоть и жутковатого в звериной ипостаси.
Терпением — кто бы сомневался! — драконы не отличаются. Серебряно–чёрный грозный дракон пошёл на снижение, заложил крутой вираж, предупреждающе зарычав. Окружающие понятливо бросились врассыпную, только ко мне подскочила дюжина мужчин и окружила разномастными щитами.
— Чтобы не украл! — пояснил мне один из мужчин в военной форме.
— Это свои, — ответила с улыбкой. В боку ещё немного кололо, но сознание уже не теряла, перед глазами не плыло. Села ровнее, чтобы получше рассмотреть зверя. Ведьмочка тут же подставила спину для удобства пострадавшей. — Ривард–младший. Только инициировался, пока не может обратиться в человека.
— Значит, агрессивный, — проявил знание драконьей психологии вояка.
— Да уж спустил–то пар в воздухе, от фурии чуть было не остались рожки да ножки, архи еле отобрали, — подхихикивая, не согласилась ведьмочка.
Мужчины посмотрели недоверчиво, но щиты убрали и отступили, когда огромный ящер медленно направился прямиком ко мне. Устрашающие чёрные когти царапали мостовую, зверь ступал осторожно, ещё не до конца освоившись на земле, стараясь никого не задеть, но хвост словно жил своей жизнью и едва не снёс с десяток любопытных.
Прохладный шершавый нос коснулся щеки, легонько боднул. Я вновь одновременно засмеялась и расплакалась, обняла шипастую морду руками, насколько получилось, поцеловала. Дракон улёгся, обнял меня хвостом, защищая от всего мира, заурчал так, что земля задрожала. Только не учёл одной детали.
— Простите, господин дракон, вы не могли бы меня отпустить? Как говорится: третий лишний, — съязвила ведьмочка, пытаясь вытащить подол платья из–под чешуйчатой туши. — И не пережимайте больную, она ещё не долечилась! — напутствовала она, отбегая в сторону.
— Всё, помиловались и хватит, я тоже хочу обнять сестру, — спускаясь с неба, где продолжали обсуждать случившееся главы родов и участники боевых действий, заявил мой братец. В небе людей было не намного меньше, чем на площади. Когда такое бывало!
— Пока не женился, нашу девочку руками, лапами, хвостами не трогать! — добавил младший братец, многозначительно сложив руки на груди.
— А то оторвём и скажем, что так и было, — добавил второй по старшинству, но первый по проказам и ехидству.
Дракон рыкнул недовольно, показав внушительный набор острых зубов, но повинуясь моему укоризненному «Эйнар», всё же отпустил в объятия родных.
— И правда, что ли, младший Ривард? — раздалось в народе.
— А я думала, они с леди Виль ненавидят друг друга.
