Как жаль, что больше нет нашей дружной семьи, никаких вечерних посиделок, никакого барбекю на заднем дворе дома с самыми близкими друзьями, никаких совместных фотографий. Все это теперь в далеком прошлом, в чудесных воспоминаниях. Нас этого лишил богатый и знаменитый режиссер, за которым я сейчас замужем и с сыном которого завела роман.
Но отцу о последнем ничего не известно. Меньше знает, крепче спит. Ему нужно думать о послеоперационной терапии, а не о том, с кем спит его дочь, наплевав на весь институт брака. Хотя какой тут может быть брак, если я к Олегу ничего не испытываю, а просто хочу отомстить за то, что он сделал?
— Когда ты придешь, Юль? — медсестра прерывает наш разговор, так как пациенту необходим длительный отдых.
— Завтра, Игнат, после твоей операции.
Бросаю короткий взгляд на миловидную девушку, едва не выдав родство с господином Яковлевым. Ведь никто, кроме Полины и Григория, не знает, что этот мужчина является — моим отцом.
Частная клиника предполагает договор о неразглашении, иначе лишняя болтливость повлечет за собой судебный иск и реальный срок тюрьмы. Уж с деньгами Шведова я смогу заткнуть кого угодно, если какая-то информация обо мне просочится в СМИ.
Попрощавшись с отцом, покидаю его палату. Даже не заглянув к Григорию, хотя он и просил о серьезном разговоре. Уезжаю от здания клиники, полностью опустошенная. Сил нет ни на что, внутри, словно что-то перегорело, оборвалось. Голова жутко разболелась, как будто по ней кто-то бьет отбойным молотком с особой жестокостью.
Даже не замечаю, как добралась до особняка. Только на подъездной дорожке резко оглядываюсь по сторонам, замечая привычную для меня охрану и садовника, обрезающего кустарники.
Дом, милый дом.
Меня сдержанно приветствуют, так как я терпеть не могу фамильярность и некое дружелюбие от прислуги. Мне некогда к ним привязываться, ведь это все временно. Оксана почему-то не встречает около входа. Неужели прохлаждается где-то?
Кидаю ключи и сумочку на журнальный столик, пару секунд разглядываю свое бледное лицо в зеркале, после чего прохожу в гостиную, дабы немного отдохнуть от тяжелого дня перед телевизором. Да только тут обнаруживаю истинную причину отсутствия Оксаны. Прямо на диване, рядом с Габриэлем, сидит его отец в деловом костюме и что-то ему рассказывает.
Застываю на пороге, нервно сглатывая. Ноги сейчас подкосятся, и я упаду в обморок. Приходится схватиться за косяк и пару раз глубоко вздохнуть. Перед глазами черные точки, а в животе неприятный спазм.
— Милая, здравствуй!
Выражаясь языком Анастейши Стилл — «Моя внутренняя богиня пребывает в состоянии шока, готовясь податься в панику».
Глава 27
Габриэль
Я знал, что отец скоро вернется в Москву, но не думал, что это произойдет через день после нашего телефонного разговора. Вот так сюрприз он устроил, заявившись в особняк с сияющей улыбкой на лице и тут же позвавший выпить виски в его кабинет.
Неожиданный подарок от судьбы в его лице порушил все мои планы. Хотел свозить белобрысую стерву на прыжки с парашютом, где можно вдоволь хапнуть адреналину, которой потом можно растратить в ангаре вертолетов, занявшись быстрым, животным сексом.
Только вот из-за появления отца все обломилось. Теперь с ним она будет проводить все свое время, ему улыбаться, его целовать, с ним, мать твою, спать в одной постели.
Он же ее муж, он имеет на это право. Только я, бл*дь, в корне с этим не согласен. Ведь за эти несколько недель я все же очень сильно привязался к Юле, что она стала для меня не просто развлечением в постели, а чем-то гораздо бОльшим, недаром с ней время проводил на публике.
Эта стерва так глубоко проникла мне под кожу, буквально впрыснула свой яд мне в кровь, что я даже решил не рассказывать отцу о ее маленькой лжи. К тому же батя очень счастлив с ней, он влюблен, жизнь начал с чистого листа.
Раскрой я ему правду о наших с Юлией отношениях, это его может убить, уничтожить. Допустить невозможно такой исход. Но и молча наблюдать за ними — я не смогу.
Я на распутье, не зная, какая дорога окажется верной. Куда именно мне пойти?
— Надеюсь, ты не доставлял Юле беспокойства? — строгим голосом спрашивает отец, откинувшись на спинку дивана.
Мы уже давно распили бутылку дорогого виски, привезенного из самой Шотландии, и переместились в гостиную, куда Оксана принесла нам немного закусок, дабы утолить голод перед ужином.
Стараюсь не обращать внимания на явно осуждающий и предостерегающий взгляд Оксаны, а сосредотачиваюсь на разговоре с отцом, мысли которого заняты лишь женой. От чего мне так гадко на душе становится. У нас с ним прекрасные отношения, а я завел интрижку с Юлией и не намерен это прекращать.
— Ничего с твоей драгоценной Юленькой не произошло, — маска отъявленного негодяя снова на мне. — Живет и процветает. Мы даже своеобразное перемирие заключили…пока тебя не было в городе.
— Неужели, ты взялся за ум, сынок? — удивленно приподнимает вверх одну бровь, чем вызывает мой громкий смех. — Габриэль, послушай, — как-то странно на меня смотрит.
Его серьезное выражение лица мне совсем не нравится. Мною овладевает плохое предчувствие. Не дай Бог он вновь поднимет тему, что была навсегда закрыта несколько месяцев назад.
— В чем дело, отец?
— Мне хочется свозить Юлю за границу. Устроить ей сюрприз. Только вот не знаю, куда именно мы с ней поедем, чтобы отдохнуть от суеты Москвы, от этого смога и…
Пытаюсь выглядеть заинтересованным, увлеченным, даже киваю ему. Но внутри настоящая буря, что может вырваться наружу в любой момент. Хочется заорать во весь голос, заявить свои права на Юлю, рассказать о ее секрете, лишь бы отец оттолкнул ее, прогнал, сам привел ко мне в руки. Отдал мне женщину, которая для меня…
Олег Борисович резко замолкает, так как мы оба с ним слышим звук подъезжающей машины, потом хлопок двери и стук каблуков. Нервно сглатываю, считая секунды до ее появления.
Раз-два-три. Юлия застывает на пороге гостиной, шокировано глядя на улыбающегося мужа. Да, детка, неожиданно сам Олег Шведов вернулся домой. Сюрприз решил устроить. Теперь семья в полном составе.
Как это мило, черт возьми. Отец полюбил женщину, вдвое моложе него, и души в ней не чает.
Как это гадко, что девушка, притягивающая меня к себе как магнит, чужая жена. Моя мачеха.
— Моя милая, — отец тянется к Юле за поцелуем, но она отворачивается, бросив косой взгляд в мою сторону. — Извини, не хотел тебя смущать. Я очень сильно соскучился, — шепчет ей на ухо и проводит рукой по плоскому животу, как будто здороваясь с малышом.
Звук разбившегося стекла отвлекает их друг от друга, а моя рука вмиг становится красной от крови. Сам не заметил, как сильно сжал стакан, поддавшись сильнейшей волне чистой ярости. Кулаки так и чешутся врезать родному отцу, чтобы он отстал от Юли, убрал свои лапы и больше никогда к ней не прикасался.
