— Ааааа, Росси.
Резкий выпад назад. Юля сама насаживается на член. Крутит задом, найдя свой особый ритм. Дразнит. То останавливаясь, то вновь возобновляя движения попкой.
Я так долго не выдержу. Сил уже не хватает. Грубо хватаю ее за плечи, пронзая до самой матки и слыша оглушительный крик. Мышцы влагалища Юли сдавливают меня, сокращаются. Еще больше сока покрывает пенис.
Дергаю Лебедеву на себя, делая последний толчок и начиная глубоко кончать в ее сладкой киске. Отдаю сучке все до последней капли спермы. Опустошая себя, но, не насыщаясь полностью.
Мы еще наверстаем упущенное, у нас вся ночь впереди.
***
Странный звук заставляет подскочить в кровати и начать озираться по сторонам. Сердце бешено бьется, а руки сжимаются в кулаки. Если тут кто посторонний, то я, не раздумывая, уничтожу каждого, кто решил покуситься на наш покой.
В комнате никого. Ни одного постороннего звука. Слышно лишь размеренное дыхание Юлии с легким посапыванием. Она лежит на животе, подложив руку под подбородок и пребывает в царстве Морфея.
Детке необходим крепкий сон, ведь мы уснули под утро. Никак не могли оторваться друг от друга. Сплетались воедино не только телами, но и нашими истерзанными болью и расставанием душами.
— Любовь моя, — впервые произношу эти слова вслух, да и то посапывающей девушке.
У нас еще будет время сказать это все в лицо. А сейчас не мешало бы что-то к завтраку приготовить. Надеюсь, продукты у нее имеются. Не хочется надолго ее одну оставлять, чтобы сбегать в магазин.
Целую оголенное плечо блондинки, подавляя в себе желание исследовать губами другие части ее тела. Встаю с кровати, сладко потянувшись, надеваю валяющиеся на полу боксеры и, выйдя из комнаты… замираю как вкопанный при виде маленького мальчика, разглядывающего меня снизу вверх.
Мальчуган лет двух в черной косухе как у байкера держит в руках плюшевого зайца, удивленно распахивая глаза и хлопая ртом как выброшенная на берег рыба. Копирую движения ребенка, пару раз крутя головой. Мне кажется, я сплю, ведь передо мной не может стоять моя уменьшенная копия.
Ущипните меня кто-нибудь. Такого не может быть.
Цвет волос, овал лица, разрез глаз, даже форма губ и носа. Мини-Габриэль Росси в квартире у Юли Лебедевой. Как это возможно?
Не сразу понимаю, что сзади кто-то ласково проводит ногтями по моей голой спине и оставляет легкий поцелуй на лопатках. Я как будто окаменел, ни на что не реагирую.
— Мамочка! — пацан срывается с места, отбросив в сторону зайца.
Я резко дергаюсь вправо, чтобы лицезреть презабавную картину. Юлия держит на руках мальчишку, целуя его в висок и что-то шепча на ухо.
— Мамочка? — еле шевелю губами, ощущая, как волна злости и обиды поднимается внутри.
Глава 49
Юлия
Было ли у вас такое чувство, словно внутри разбивается хрустальная ваза на мелкие-мелкие осколки? Вот я сейчас это остро ощутила, что с трудом на ногах себя смогла удержать. Какая-то тяжесть наваливается, и дело вовсе не в Лексе, удобно устроившимся у меня на сгибе локтя. Взгляд Габриэля говорит красноречивее слов.
Мужчина награждает меня смесью злости, боли, ненависти и… презрения. Сначала во мне возникает шальная мысль, что все это он заслужил, это ему ответка за грехи прошлого и тот разговор с Карлоттой. Но уже спустя пару минут на сердце становится как-то неспокойно, хочется объясниться, все ему рассказать.
Да только мы оба стоим как вкопанные, не в силах что-то сказать. И если бы не появление Полины, застывшей в арке при виде полуголого Габриэля и меня с Лексом, так были и не двинулись с места.
— Юля? — обычно дерзкая на язык подруга словно говорить разучилась, просто хлопает глазами, смотря то на меня, то на Росси.
— Полин, забери, пожалуйста, Лекса, — отдаю сына в ее руки, потрепав его по черным волосикам. — Пусть как следует позавтракает, — ощущаю пронизывающий насквозь острый взгляд. — Скушай все, мой милый, — смысл моей жизни, как же сильно ты похож на своего отца, который точно скандал устроит, едва мы наедине останемся.
— Хояшо, мамоська, — машет мне и скрывается вместе с тетей Полиной на кухне.
Я же тяжело вздыхаю и, набравшись храбрости, поворачиваюсь к Габриэлю, тут же отшатываясь назад, когда вижу его разъяренное лицо, напоминающее дьявольскую гримасу. Таким вижу его впервые, от чего жуткий холодок пробегает по коже, заставляя обнять себя руками.
Страх грозится сковать все внутренности и не дать нам спокойно поговорить. Да и возможен ли нормальный диалог в связи с обстоятельствами?
— Долго собиралась скрывать от меня сына?! — орет так сильно, что вздрагиваю и оглядываюсь в сторону кухни.
— Не кричи. Напугаешь Лекса, — толкаю его в спальню.
Удивительно, но Габриэль даже не сопротивляется. Сам залетает в комнату, сжимая кулаки и глядя на меня, как на какое-то насекомое, которое нужно прихлопнуть. Мне даже кажется, что он может ударить, таким грозным выглядит.
— Ну, давай, объясняй, почему ты, сучка, скрывала от меня сына два чертовых года? — делает несколько шагов вперед, припечатывая меня своим мощным телом к стене.
Габриэль нависает надо мной подобно скале, кладя руки по обе стороны от моей головы. Сглатываю застрявший в горле ком, чувствуя себя птичкой попавшей в лапы свирепого коршуна, что сейчас в клочья меня порвет.
— Я узнала о своей беременности после нашего последнего разговора в больнице, — перед глазами вновь предстает сцена его признания. Зашившие раны опять кровоточат. — Тогда мне казалось верным лишь одно решение. Аборт.
— Что? — пятится назад, задерживая взгляд на моем плоском животе. — Ты хотела убить нашего ребенка? — кадык на его шее нервно дергается, а в глазах застывает лютая ненависть. — Ну ты и сука, Лебедева! Мамаша из тебя так себе. Скрываешь сына от отца, а теперь делаешь такое невинное выражение лица милого ангелочка.
Его слова просто выводят меня из себя. Глядите, какой обидчивый мужчина, считающий меня настоящей дьяволицей, раз ничего ему не рассказала да года назад.
— Не строй из себя жертву, Габриэль Росси, — внутри словно мыльный пузырь взрывается, наполненный бешеной яростью. — И не выставляй меня монстром, а лучше в зеркало посмотри! — показываю пальцем в упомянутый предмет. — Я не хотела рожать ребенка от убийцы моих родителей! — пусть знает всю правду моего поступка. — Не хотела каждый Божий день видеть твою частичку рядом с собой. Мне было необходимо избавиться даже от малейшего твоего воспоминания.
Меня трясет, дышать становится очень тяжело, словно какая-то ноша давит на плечи, принуждая опуститься на колени, но я упорно игнорирую возникшую трудность, опираясь для поддержки в спинку кресла.
Не стоит показывать слабость перед Габриэлем. Пусть не надеется, что сможет меня сломить. Все, я в себя уже пришла. Его обвиняющие слова стали для меня катализатором.
