— Но ты все же родила, — злобно прищуривается. — Что, в тебе взыграла внезапно проснувшаяся совесть, Юлия Игнатовна? — с таким пренебрежением произносит мое отчество, что глаза наливаются кровью.
Мне хочется ударить его, уничтожить, избавить мир от мерзавца, которому, черт возьми, я подарила свое сердце на блюдечке с золотой каемочкой.
— Ребенок не должен быть наказан за грехи своего чертового папаши. Тем более я не думала, что мы с тобой когда-нибудь встретимся, ведь простить тебя я не могла. Для меня ты всегда оставался убийцей, чудовищем.
— А что же ты трахалась ночью с этим чудовищем? — язвит Габриэль, громко смеясь. — Зачесалось между ног? Решила от зуда избавиться? — стреляю убийственным взглядом. — Ну так у тебя же был этот рыцарь в сияющих доспехах, — делаю два шага к нему, слегка покачиваясь из стороны в сторону. — Чего с ним не развлекалась, раздвигая свои прелестные ножки?
Громкий звук пощечины раздается на всю комнату. Щека Габриэля пылает от силы моего удара. Потираю ушибленную руку, все же мышцы у него каменные. Аж шиплю сквозь стиснутые зубы.
— Пошел вон отсюда, Росси. Убирайся! — взвизгиваю, когда он резко хватает меня за подмышки и отрывает от пола.
Глаза в глаза. Затаив дыхание и не говоря ни слова. Оба напряженные как струна, оба злые, разъяренные, готовые наброситься друг на друга в порыве ярости и разорвать в клочья.
Проходит, должно быть, минута, прежде чем Росси грубо кидает меня на кровать и нависает сверху. Проводит пальцем по нижней губе, оттягивает ее. Другой рукой крепко сжимает бедро, устраиваясь между моих разведённых ног.
Трется голым торсом о мою грудь под тканью халата. Соски превращаются в твердые горошинки, а голова запрокидывается назад. Если он сейчас возьмет меня силой, я ему этого никогда не прощу. Пусть не думает, что я сдамся без боя. Буду кусаться, царапаться и звать на помощь. Изнасилования не будет.
— Не смотри на меня таким ненавистным взглядом, — двумя пальцами хватается за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Я не насильник и не садист, хотя ты и заслуживаешь сурового наказания за свою ложь. И дело совсем не в сексе.
Встает с меня, давая вздохнуть полной грудью и отбросить назад глупые мысли. Слышу шуршание одежды, Габриэль одевается, чтобы уже через пару минут выйти из моей спальни, громко хлопнув дверью.
Закрываю лицо ладошками, начиная беззвучно плакать, проклиная вес белый свет. День нашей встречи в доме Олега, первую стычку, первое вспыхнувшее похотливое чувство. Ведь именно тогда все полетело к чертям собачим.
Какого черта мой бывший муж вообще его позвал в Россию? Сыночка же не примчался после известий о нашей свадьбе, значит вообще бы не приехал, если бы не это чертово приглашение.
— Зараза! — ору, ударив кулаками по кровати, устраивая эмоциональный выплеск. — Урод! — голос хриплый, должно быть сказались крики во время секса, когда Росси просил не сдерживаться, а показать соседям, что у меня бурная личная жизнь.
Голова раскалывается, а к горлу тошнота подбирается. Я не знаю, что мне теперь делать. Ведь Габриэль нас в покое не оставит. Он точно приедет, чтобы навесить сына, вновь став частью моей жизни.
Да и кого я обманываю? В глубине души я хочу, чтобы так было. Он рядом со мной и Лексом. Мальчику необходимо узнать, кто его отец. Узнать не только материнскую любовь и заботу.
Вновь себя мазохистской ощущаю. Тянусь к человеку, что как ураган сметает все на своем пути, оставляя после себя разрушения и чувство тоски.
— Юлия, какого черта он творит? — дергаюсь, как ужаленная при звуках голоса Полины. — Дикость какая-то.
Подруга в моей комнате. Смотрит с беспокойством и легкой паникой.
— Где Лекс? С ним все хорошо?
Вскакиваю с кровати и, не обращая на доносящие в спину слова, залетаю на кухню, где… Лекс сидит на коленях своего отца, водя по столу игрушечной гоночной машиной. Новой, блестящей и издающей характерные звуки.
— Мамоська, смори, мене папоська подарил мафинку, — задорно смеется, подпрыгивая от радости. — Вжииииии, — с видом профессионального гонщика пускает игрушку по столу, но она падает с края и катится под холодильник. — Ну воть, прапяла.
— Не переживай, малыш, — Габриэль целует сына в макушку. — Мы ее достанем. К тому же у тебя теперь будет много игрушек. Все, что ты захочешь.
— Прявда? — глаза ярко сияют, обращенные вовсе не ко мне.
В груди так больно, что хватаюсь за сердце, сжимая крепко губы. Тошнит, неприятное ощущение внизу живота, словно сотни маленьких иголок пронзаю меня насквозь.
Габриэль рассказал Лексу о том, кто он такой. А значит, может забрать его себе. По крайней мере, внимание сына полностью на нем сосредоточено.
— Мамоська, а папоська тепир с нами будет, да?
Вскидываю голову, глядя в ухмыляющееся лицо Габриэля. Мерзавец собой так доволен, что появляется стойкое желание разукрасить ему физиономию. И это я не фломастеры сына имею в виду.
— Конечно я буду с вами, — отвечает за меня Росси, крепко обнимая мальчика. — Я никогда больше тебя не брошу. Да, мамочка? — обращается ко мне, посылая воздушный поцелуй.
Чертов клоун.
— Конечно, — все, на что я способна, прежде чем сползти по стенке на пол и провалиться в темноту.
Глава 50
Габриэль
Вылетаю из квартиры Юли подобно урагану, сметающему все на своем пути. Руки сжаты в кулаки, перед глазами пелена, бешеная злость готова вырваться на свободу. Хочется крушить все на своем пути, уничтожить того, кто попадется под горячую руку.
Сбегаю вниз по лестнице, толкаю дверь подъезда и вываливаюсь на улицу, пугая двух старушек на лавочке. Останавливаюсь около машины. Достаю из пачки сигарету и прикуриваю. Насыщаю легкие никотиновым ядом. Именно он сейчас помогает расслабиться и не совершить очередную глупость.
Делаю затяжку и начинаю громко смеяться, запрокинув назад голову. Люди скажут, что я псих, сумасшедший. Но это просто реакция на неожиданную шокирующую новость.
Сын. У меня, твою мать, сын!
Точная копия меня самого в уменьшенном виде от, все-таки, любимой женщины. От той, что скрыла факт своей беременности.
От той, кого хочется и придушить, и зацеловать. Обругать. Поблагодарить за то, что не пошла на аборт, что родила, вырастила малыша от такого чудовищного мудака как я. Знаю, что причинил ей много боли еще тогда, два года назад. Да и с тем звонком Карлотты косякнул.
А сейчас я словно ужаленный сбежал от Юлии, дав пищу для размышлений каким-нибудь поганым мыслям. Надо как-то исправлять ситуацию, иначе любимая вместе с сыном никогда меня не простят.
Выбросив очередной бычок сигареты, прыгаю в машину и срываюсь с места. Всего колотит, руки трясутся как у наркомана при виде дозы, а на лице, я уверен, застывает дурацкая, но чертовски счастливая улыбка.
