Поцелуй был очень мягким и осторожным, Меган почувствовала вкус пива на языке Олли. Она замерла в ожидании ответа от собственного тела, желания, пронизывающего, хотела закинуть руки ему на плечи. Но ответа не последовало. Вместо этого она вспомнила все причины, почему этот поцелуй был плохой идеей. Разве не она обещала себе, что любые отношения могут подождать, пока она не достигнет своей цели? Разве это не самое худшее, что может случиться сейчас, когда она сделала все, чтобы вернуть себе свою жизнь? Однажды ее уже украл мужчина, которого она целовала?
Она открыла глаза и увидела Олли. Его глаза были закрыты, а брови сосредоточенно сдвинуты. Нет, это все неправильно. Она не этого хотела.
– Извини. – Она отодвинулась и посмотрела на свои колени.
Олли сделал глубокий вдох, прежде чем заговорить. Очевидно, этот поцелуй гораздо больше значил для него, чем для нее.
– Дурной запах после пива? – пошутил он, но тон его выдал.
– Я не уверена, что могу… – промямлила она. – Дело не в тебе, дело во…
– Мне? – закончил он, отодвигаясь от нее.
– Нет, это я, точно я. – заверила она его.
Несколько минут Олли молча смотрел на нее. Он мог встать и уйти, вежливо сказав ей, что было приятно познакомиться, и сбежать, чтобы никогда больше не увидеться. Но он этого не сделал. Вместо этого он улыбнулся, налил им по чашке кофе и попросил ее рассказать о своих фотографиях.
Они могли стать двумя незнакомцами, встретившимися на одну ночь, поверившими, что их плотское желание означало что-то большее. Они могли проснуться на следующее утро под тяжелым одеялом, придавленные обоюдным стыдом и раскаянием. Но этого не случилось. Выбрав отказ от секса с Олли, Меган случайно положила начало чему-то гораздо важному – настоящей дружбе.
Меган выпала из своего транса и обнаружила, что Олли уснул на столе, зажав пустой стакан в руке.
– Вставай! – Она растолкала его, пока он наконец не забурчал. – Пора доставить тебя в отель, пушинка!
Слякоть подмерзла на булыжниках, и Меган почти потеряла равновесие, когда они завернули за угол на Старой площади. Улица жила свой жизнью, заполненная участниками мальчишников и девичников. Все они были в гораздо худшем состоянии, чем Олли, который хотя и принял вертикальное положение, большей частью своего веса опирался на ее плечо.
– Чашы такие крсивые, – выдохнул он ей в ухо, когда они проходили мимо Астрономических Часов. Вокруг них горели огни, и Олли был совершенно прав – они были великолепны. На площади не было ни единого уголка, который бы не был идеально освещен.
– Я вюбю тя.
– Что?
Эхо голоса Меган громко разнеслось по тихой улице, ведущей к отелю. Она произнесла это до того, как ее мозг обработал то, что услышал. В следующий момент она застыла в шоке.
Я люблю тебя – вот что он сказал. Хорошо, он был пьян, как тот мужик на Камден Маркете, который разгуливал с буханкой хлеба, привязанной к голове, и взбирался на мусорные баки, но все же он сказал это.
Либо Олли не отследил ее ответ, либо был в шоке от ее молчания в ответ на его откровение, но он не произнес ни слова до того момента, пока они не прошли последние несколько ярдов по булыжникам и не поднялись в теплое и относительно нормальное нутро отеля. Пробормотав что-то о том, что ему нужен туалет, Олли обогнал ее и направился в бар, где находилось нужное ему помещение.
Олли любит ее? Нет, он просто напился. Но он это сказал, так ведь? Неужели он до сих пор влюблен в нее?
– Меган?
Она обернулась и увидела Хоуп – женщину, с которой познакомилась в баре этим утром. В руках у нее было что-то похожее на стаканчик перед сном. Рядом с ней, сжимая в руках что-то, тоже напоминающее алкоголь, сидела крохотная девушка с короткими волосами, которую они обе видели утром. Меган помахала рукой и натянула на лицо то, что должно было выглядеть как дружеская улыбка.
– Присоединишься к нам? – спросила Хоуп, приготовившись встать с места.
– Нет, нет, – Меган покачала головой. – Я сегодня уже наприсоединялась, поверь мне. И мне нужно доставить вот этого, – она показала на Олли, появившегося в дверях туалета, – до кровати, пока он где-нибудь не приземлился.
– Тогда увидимся за завтраком? – предложила Хоуп.
– Конечно.
Олли пошел впереди, а она помахала двум женщинам и скорчила рожу ему в спину для убедительности. Она искренне надеялась, что они не увидели ее внутреннего смятения.
К счастью, вся неловкость, которую Меган чувствовала по поводу сна в одной кровати с Олли, улетучилась, когда он упал и уснул в ту же секунда. На какое-то мгновение она раздумывала, не снять ли с него ботинки, но передумала, внезапно почувствовав себя неспособной прикоснуться к нему.
Зачем он ляпнул такое? Теперь она не была уверена в том, что она о нем думала, а еще хуже, что чувствовала по отношению к нему. А самым опасным моментом было то, в чем она призналась себе после того, как двадцать минут слушала тихий храп Олли. Крошечная часть внутри нее была счастлива услышать то, что он произнес.
11
Софи согнула колени и опустила голову под воду, закрыв глаза, чтобы тепло накрыло ее полностью. Она набрала такую горячую воду в ванну, что сердце выпрыгивало из груди, и под водой этот звук казался нереально громким, как будто барабанщик из марширующего оркестра исполнял соло прямо ей в уши. Она немного приподняла голову, чтобы нос и рот появились на поверхности, и втянула воздух.
Холод этого дня проник в самую глубину ее костей, и к тому времени, когда она вернулась в отель со своей долгой петляющей прогулки, ее зубы стучали как старая печатающая машинка.
Церковь Святого Николая, которую она всегда любила больше всех из церквей Праги, была совершенно пустой, когда она зашла в нее, но она была рада этой тишине. Масштаб и величие церкви всегда поражали ее сердце и разум, и, стоя перед алтарем, вглядываясь в далекие узоры огромного украшенного купола, Софи почувствовала себя крошечной и незначительной.
Робин всегда посмеивался, когда она тащила его сюда. Неугомонный и компанейский, он чувствовал себя не в своей тарелке в тихих местах. Ему всегда хотелось поддаться подростковому порыву вести себя неподобающе.
Было странно находиться здесь одной, и Софи поняла, что глаза охватывают больше, чем обычно. Она присела на одну из скамеек темного дерева спереди и уставилась на золотых херувимов на кафедре, чьи кропотливо вылепленные лица ярко сияли в полумраке. Когда ты не один, подумала она, ты выискиваешь что-то интересное, чтобы показать другому. Сколько она себя помнила, Робин всегда был рядом, и она всегда думала о том, на что ему было бы интересно посмотреть. Это было довольно простое осознание, но Софи никогда всерьез не думала, насколько иным будет ее восприятие без него.
До встречи с Робином она все делала сама. Часто родители приходили в отчаяние и жаловались, что вообще не видят ее. Но она не потеряла свою независимость, повстречав его. Напротив, он стал ее сообщником – органичным продолжением. Находиться здесь в одиночку было неправильным для Софи, и она старалась успокоиться, рассматривая зал. В церкви не было ни единого укромного уголка, где не было бы украшения, а свет, струящийся через витражи на окнах, окрашивал стены и даже воздух в серо-розовый цвет. Было ощущение, что она парит в самом закате, мягкое свечение обманно заставляло ее мозг чувствовать тепло.
