– Я всегда любила только одного парня, – наконец произнесла Софи, и мечтательная пелена заволокла ее оленьи глаза.
– Вы давно вместе? – спросила Хоуп, понимая, что ее время излияний кончилось.
– Десять лет.
– Ого! – Хоуп поперхнулась. – Вы познакомились в младшей школе?
Софи рассмеялась.
– Мне двадцать восемь!
Хоуп недоверчиво покачала головой.
– Ты шутишь?
– Нет, – Софи развеселилась. – Мне правда двадцать восемь, честное слово. Мы познакомились в Праге – Робин и я. Мы оба путешествовали по Европе, представляете, и он просто подошел ко мне.
– Поэтому ты здесь? – догадалась Хоуп. – Это ваша десятая годовщина?
Софи кивнула.
– Ну, это просто чудесно. – Хоуп наклонилась и слегка приобняла ее рукой. – А какое прекрасное место для знакомства!
– Оно особенное, – согласилась Софи, ее пальцы скользили по ножке бокала. – Мы с Робином приезжаем сюда каждый год.
– Когда он приедет? – спросила Хоуп.
– Он должен быть здесь через несколько дней, – сказала Софи, и голос снова стал тихим. – Может быть, в воскресенье.
– Я здесь до понедельника, – Хоуп радостно хлопнула в ладоши. – Я должна пожать его руку и сказать ему, как ему повезло встретить тебя.
Софи покраснела.
– Нет, я серьезно. Ты красивая девушка с добрым сердцем и открытой душой. К пятидесяти годам начинаешь хорошо разбираться в людях, и сразу чувствуешь хорошего человекай.
Они подняли головы на грохот и увидели ярко-красное лицо Меган в дверях. Парень рядом с ней был ужасно пьян, и Хоуп едва успела взглянуть на него до того, как он рванул к дверям туалета. Она совсем не удивилась, когда Меган отказалась присоединиться к ним для ночного стаканчика – у всех сегодня был очень длинный день.
– Это Меган, – сказала Хоуп Софи, когда те двое удалились. – Я познакомилась с ней сегодня утром. Она очень приятная.
– Ее друг очень пьян, – хихикнула Софи.
– Не он один… – Хоуп подняла свой пустой стакан, поднесла его к губам и выпила последние капли. – Мне нужно пойти наверх, посмотреть, как там Чарли. Но мы должны обязательно повторить.
– С удовольствием, – улыбнулась Софи. От вина ее щеки немного порозовели и Хоуп снова почувствовала притяжение к молодой девушке. «Материнский инстинкт не так-то легко отбросить», – сказала она себе, подходя к ступеням. Она просто чувствовала потребность защитить Софи, потому что давно не видела Анетт.
«И все же, – подумала Хоуп, входя в комнату, со вздохом глядя на полоску света из-под закрытой двери в туалет, – было что-то в этой девушке, что вызывало желание закутать ее в толстое одеяло и отнести в безопасное место».
13
На улице было еще темно, когда Меган прокралась по пустому коридору отеля и спустилась по лестнице. Ее разбудил дурной сон около часа назад, она лежала, дрожа, и понимала, что заснуть снова уже никак не получится. Олли крепко спал рядом, рот его был открыт, легкий металлический запах напоминал о количестве выпитой текилы.
Вместо того чтобы остаться в кровати и своим ворочанием только разбудить его, Меган осторожно выбралась из-под одеяла, тихо оделась, почистила зубы при свете телефона, на цыпочках обошла кровать, чтобы взять одежду, как мультяшный герой. Ее план был прост – отправиться к Карлову мосту, чтобы сделать фотографии восходящего солнца. Чувство вины немного мучило ее, что она увидит первый раз его одна, без Олли, но ей нужно было личное пространство. К тому же предстоящая выставка не оставляла ее в покое. Она грозила ей пальцем и велела поторапливаться. Это было настолько важно, и ее будущее так зависело от нее, что, конечно, выставка могла себе позволить быть тираном. Меган была уже в такой ситуации раньше, она это прекрасно помнила. Она должна была это получить, но кто-то другой сделал это за нее.
Остатки сна растворились, как только она вышла на морозный утренний воздух. Небеса были скорее темно-серыми, чем черными, в уголках уже теплился рассвет. Намотав поплотнее шарф и натянув шапку поглубже на уши, Меган уверенно зашагала по хрустящему инею.
Она не хотела думать о том, что Олли сказала ей прошлой ночью, потому что это же, очевидно, ничего не значило. Даже если он и вправду хотел сказать, что любит ее, это лишь от избытка дружеских чувств, потому что она несла его пьяную тушу в отель. Если он заговорит об этом сегодня, она просто переведет разговор, так она решила. Скажет ему, что это просто похмельный синдром играет с ним дурную шутку. У нее было слабое подозрение, что ночной кошмар был связан со словами Олли, и если дело было в этом, она просто обязана сделать так, чтобы он этого больше не повторял. Меган никогда не была слишком открытым человеком, с трудом говорила матери о своей любви, еще сложнее было с друзьями. Ей всегда казалось, что Олли такой же, но, видимо, нет.
Староместская площадь была пуста, кучи мусора после вчерашних гуляк мрачно возвышались около переполненных урн. И все же она была красива, золото Астрономических часов отсвечивало на тени под ними, а горделивые готические шпили большой церкви свысока взирали на нее со своего насиженного места на булыжниках. И снова Меган почувствовала, как внутрь нее проникает история. В этом месте столько всего произошло, а сейчас именно она шла по этим камням, создавая свою личную тропу в ходе истории. От этого она чувствовала себя такой маленькой, но вместе с тем очень значительной.
Несмотря на то что она пробыла в Праге всего один день, Меган уже легко ориентировалась и чувствовала себя вполне комфортно даже в такое раннее время, когда она была практически единственным человеком на улице. Найти дорогу было очень просто, ей потребовалось всего мельком взглянуть на карту, чтобы через извилистое плетение улиц выйти к огромной и важной башне моста старого города, которая служила древними воротами на Карлов мост. Стоя на пороге, Меган почувствовала, что не может сделать шаг. Вид перед ней был невероятно прекрасным и завораживающим. Она даже не стала доставать фотоаппарат, позволив сначала глазам изучить картину и подождать, когда уляжется первая буря эмоций.
Свет только-только начинал протягивать свои лучи над водой и по каменным краям стен моста, подсвечивая густой туман. Лишь темные верхушки многочисленных статуй можно было разглядеть в темноте, их выразительные силуэты прорезали рассеивающуюся дымку. Меган присела на корточки на гладких округлых камнях и начала снимать пейзаж. Ее пальцы уверенно касались шероховатого бока объектива, приближая и отдаляя перспективу, стараясь захватить весь мост и всю его мощь.
Довольно давно она не испытывала такого вдохновения, когда снимки сплетались в свою собственную историю, и у нее возникло ощущение, что она – лишь инструмент, позволяющий им это сделать. Там уже была история, ее просто нужно было открыть. Это был один из тех моментов, когда Меган понимала, что делает все что может по максимуму. Как будто вся причина ее существования была в том, чтобы снимать эти фотографии, чтобы запечатлеть секунду, которую потом сможет показать другим людям, – а может быть, всему миру, – так, чтобы они тоже почувствовали себя в этом месте, как она сейчас.
