Меган занялась заполнением своей тарелки. Шведский стол предлагал любой завтрак, который кто-либо мог представить, включая некоторые деликатесы, которые никак не ожидала увидеть за завтраком. Редиска? Серьезно? Горки маринованных корнишонов и квашеной капусты? Здесь были и острые франкфуртские колбаски, порезанные тонкими ломтиками, и даже довольно сомнительный салат с пастой. Определенно чехи старались предоставить выбор любых блюд, даже тех, которые обычно предназначены для более поздних приемов пищи. К счастью, здесь были яйца, тосты и достаточное количество штруделя.
– Кажется, я умираю.
Она обернулась и увидела Олли. Он стоял, уставившись на вареные яйца, и цеплялся за деревянную стойку.
– Съешь что-нибудь, – подбодрила она. – Тебе сразу будет лучше.
Олли скорчил гримасу и неохотно взял кусочек хлеба.
– А ты чего такая довольная? – возмутился он. – Ты выпила почти столько же, сколько я, а выглядишь бодрячком!
– Молодость на моей стороне, – ответила она. – Ты уже старичок, не забывай об этом.
– Тридцать пять еще не старость! – заявил он, добавляя бекон к своей яичнице.
Они вернулись к остальным, и Меган представила Олли Хоуп и Чарли. Двое мужчин поладили с первого взгляда. Их связывали недуги и общая жалость к себе. Софи все еще была во дворе. Она прижимала телефон к уху и пыталась согреть себя руками.
– Она же там совсем замерзнет, – заметила Хоуп, на лице ее отразилось искреннее беспокойство.
– Я уверена, что она вернется, если это случится, – отозвалась Меган с улыбкой.
Олли рассказывал Чарли о своей работе, и Хоуп обратила свое внимание на мужчин, пока Меган занялась завтраком.
– Не представляю, как ты это делаешь, – говорил Чарли. – Я обучаю одного человека, и это довольно сложно. Как, черт побери, ты справляешь с целым классом?
– К этому привыкаешь, – пожал плечами Олли. Его щеки слегка порозовели, после того как он немного поел, и Меган наблюдала за ним, пока он рассказывал Хоуп и Чарли о том, как в самом начале его карьеры учителя его оставили на замену в десятом классе в средней школе, а они заперли его в шкафу с канцтоварами.
– Я там сидел, пока охранник не нашел меня около шести, – сказал Чарли и откинул голову с хохотом. – Я даже предлагал им деньги, если они меня выпустят, но бесполезно. Вообще я был под впечатлением, но кроме прочего, я еще умирал – хотел в туалет, а это было совсем неприятно. После этого случая я решил, что с детьми в начальной школе гораздо проще поладить.
– Поразительно, что ты вообще после этого вернулся, – сказала Хоуп, вытирая глаза салфеткой.
– Ну, мне нравится преподавать, – просто произнес он. – Я вижу в детях наше будущее, и так я становлюсь его частью и помогаю найти детям дорогу сквозь все эти сложные годы… В общем, наверное, это меня мотивирует. Даже когда они говорят мне гадости.
– Как жаль, что у моей Анетт не было такого учителя, как ты, – сказала Хоуп. – У нее были ужасные преподаватели всю школу. Ей вообще в школе было непросто. Она всегда предпочитала книжкам общение с людьми, понимаешь? Неудивительно, что она стала парикмахером. Но она счастлива, и это все, что мне важно.
Меган вспомнила, как ее собственные родители сказали то же самое, когда она сообщила им, что хочет поступать в художественное училище, и ее накрыли эмоции. К счастью, дрожащая Софи выбрала этот момент, чтобы вернуться за стол, и беседа изменила направление, когда Хоуп встала и положила руку Софи на плечо.
– Дорогая, ты совершенно продрогла, хочешь накинуть мой кардиган?
Софи покачала головой. Зубы ее стучали, а пальцы стали почти синими.
– Вот, – Олли протянул ей чашку горячего шоколада, которую раздобыл изниоткуда.
– Спасибо, – она улыбнулась ему, и Меган быстро представила их друг другу.
– Это был твой парень по телефону? – спросил Чарли.
Софи кивнула и с улыбкой отпила шоколад.
– Он сказал, когда будет здесь? – взволнованно спросила Хоуп.
– Через несколько дней, – ответила Софи, ее плечи немного опустились, когда она начала оттаивать. – Я рассказала ему о вас, он очень хочет познакомиться.
– А мы ждем не дождемся, чтобы познакомиться с ним, – воскликнула Хоуп.
Меган все еще играла в догонялки, но она ободряюще улыбнулась Софи, размышляя, что все остальные думают про нее и Олли, который не был ни ее парнем, ни женихом. Меган никогда не ездила никуда с другом, но у нее никогда и не было в жизни мужчины ближе. По большому счету это должно быть то же самое, как если бы она приехала с подругой, но это было нечто другое. Когда она рассказала своей польской подруге, что едет в Прагу с Олли, та сразу же понимающе подняла бровь. Думали ли Софи, Хоуп и Чарли в том же направлении? Предполагали ли они, что между ней и Олли происходило нечто большее, чем дружба?
– Нам пора идти, – обратилась она к Олли, который допил свой кофе и кивнул. – Может быть, встретимся позже, в баре?
– С безалкогольными напитками, – быстро добавил Олли, скорчив гримасу и заставив Чарли снова улыбнуться.
Перед уходом Меган еще раз встретилась взглядом с Хоуп и почти увидела немой вопрос в ее глазах. Вернувшись в мыслях к признанию Олли, которое он сделал прошлой ночью, Меган почувствовала, как сжимается желудок. Должно быть, бедолага был совсем в отключке, если смог такое выговорить. Однако, наверное, было самое время рассказать ему правду о своем прошлом и пресечь все эти недомолвки и неловкость, которую она снова начала чувствовать.
Единственной проблемой было то, что она даже не знала, с чего начать.
14
Чарли настоял на том, чтобы полежать после завтрака, чтобы желудок полностью восстановился. Хоуп воспользовалась этим, чтобы накрасить ногти и проверить свой телефон. Конечно, она не ждала сообщений от Анетт. Она отправила ей сообщение прошлой ночью, перед тем как лечь спать, и каждая минута без пусть и грубого, но ответа, разбивала сердце Хоуп. Надежды не было, и ей было даже не смешно от иронии.
Она взглянула на Чарли, который лежал одетым поверх покрывала. Глаза его были закрыты, дыхание медленное и размеренное. Она знала, что он не спит, потому что во сне издавал тихие сопящие звуки. Никогда он еще не был таким молчаливым, и это озадачивало ее. Нужно ли что-нибудь сказать? Попытаться подбодрить его? Когда Дейв болел, ему нужно было, чтобы она суетилась вокруг него, приносила чай, клала холодную салфетку на лоб. Но Чарли – совсем новое для нее. Она еще раз поняла, как мало его знает.
В каком-то смысле было проще, когда их отношения были тайными. Она ожидала того дня, когда вина выйдет на поверхность и заставит ее признаться, но чувство вины так и не появилось. А теперь ее самым большим сожалением в жизни было то, как их связь выплыла наружу. Это произошло самым худшим из возможных способов, и она полагала, что это наказание. Изменять мужу не очень-то хорошо, даже если твой брак мертв, как труп под мостом, но быть застуканной собственной дочерью, когда вы в процессе?! Что ж, это был слишком сильный удар под дых. Она не знала, как сможет вымолить прощение у Анетт.
