– Какая прелесть! – воскликнула Хоуп и робко погладила ослика между ушей.
Олли уже искал в карманах мелочь, а Меган держала наготове камеру. Хоуп услышала, как защелкал затвор, когда Олли взял из диспенсера щедрую порцию орешков и отсыпал горсть Хоуп, а затем и Софи. Осел моментально почуял угощение и подался вперед, поднимая верхнюю губу и демонстрируя зубы.
– Он очень счастлив, – сообщил им смотритель конюшни и со смехом хлопнул себя по бедрам, когда осел обернулся и предостерегающе пихнул пони – своего соседа по стойлу – в бок.
Глядя, как осел уплетает угощение с ее ладони, Хоуп подумала, что этого хитреца с длинными ушами и круглым пузом очень хорошо кормят. Неплохой способ выпрашивать угощение!
Она шагнула назад и, отряхивая руки, заметила, что Чарли куда-то пропал.
– Не видела, куда он ушел? – спросила она Меган. Та по-прежнему прыгала вокруг с камерой, крепко стискивая ее руками в перчатках.
Меган помотала головой.
– Нет, прости.
– Да вот же он! – Софи, просунув палец меж ослиных ушей, показала на другое стойло.
Чарли стоял спиной ко всем, однако высокий рост и красная шапка его выдавали. У Хоуп внутри все сжалось от тревоги, когда она заметила мобильный телефон у его уха. В такой поздний час риелтор звонить не мог…
Олли, видимо, заметил, как она помрачнела: он тут же сунул еще одну монету в диспенсер и подозвал Хоуп к себе.
– Ну, за дело! – воскликнул он. От воодушевления его голос звучал выше на октаву. – Давай проверим, подерутся они или нет.
Хоуп с благодарностью протянула руку за орешками и опустилась на колени к рыжей пони, которая решительно тыкалась мордой в щели дощатой дверцы.
Как такое могло случиться? Несколько дней назад она была совершенно убеждена, что нашла человека, которому можно доверять, который искренне ее любит. А здесь, в Праге, упираясь коленками в холодные, мокрые булыжники мостовой и чувствуя, как отмерзают пальцы, она с ужасом осознала, что на самом деле не так уж и хорошо знает Чарли.
24
Небо на следующее утро было белое, набухшее снегом. Софи прямо ощущала его вес, когда, выскочив из отеля, брела по тротуару сквозь снежную кашу. Остановившись только купить стаканчик имбирного чая в небольшом киоске, она двинулась дальше – мимо музея Кафки к берегам реки Влтавы.
Прямо впереди возвышалось раскидистое дерево с торчащими наружу корнями. Нижние его ветви спускались к самой воде. Все кругом было в оттенках белого, серого и коричневого, а сама река словно выцвела: ее мутные бежевые воды отражали бледное небо. В нос ударил затхлый запах, и Софи, поморщившись, поднесла к лицу стаканчик со сладким имбирным чаем, чтобы немного перебить запах птичьего помета.
За завтраком в столовой Софи набрала полные карманы белого хлеба. Сейчас, примостившись на большом корне, она начала его крошить. Вскоре все окрестные утки, лебеди и чайки учуяли в воздухе свежий хлебный аромат, и луж под ногами у Софи стало не видно: их полностью закрыли тельца и крылья пернатых попрошаек.
Она принялась выбирать, кого хочет покормить, и перебрасывать куски хлеба прямо через головы наглых лебедей, подошедших к ней почти вплотную. Ее нежелание вознаградить их агрессивное поведение только выводило больших птиц из себя. Когда один особо разъяренный лебедь распахнул крылья и хотел ущипнуть ее за лодыжку, она невольно сжалась.
– Пшел прочь! – вскрикнула Софи, размахивая руками (другой строптивый самец при этом едва не отхватил ей палец).
Эта птичья толкотня напомнила ей лондонское метро. Многие там вели себя совсем как эти лебеди, искренне считая себя самыми важными людьми на планете и ожидая от других соответствующего отношения. Софи они были смешны; вспомнив относительную тишину и покой родного дома, она улыбнулась. В деревне никто никого не толкал, в этом просто не было нужды, и девочкой Софи часто жаловалась на это родителям: мол, какая же тут скукота, вот вырасту – сразу перееду в Лондон. Идиотка…
Внезапно птицы впереди всполошились, и несколько уток с кряканьем потопали к реке. Поначалу Софи решила, что это очередные проказы лебедей, но потом разглядела среди вороха перьев какой-то коричневый мех.
– Это еще кто?! – охнула она, отшатнувшись и залив перчатки остывшим имбирным чаем.
Да, она точно видела мех. И какой-то хвост. И зубы. Крысой это существо быть не могло, слишком крупное… Софи видела немало больших крыс (одна из прелестей жизни на ферме), но тут явно кто-то другой, даже крупнее уток, разбегавшихся в разные стороны…
Софи охватило желание вскочить и убежать, однако руки и ноги не слушались. По коже побежала дрожь, и перед глазами почему-то возникла жуткая картина: мокрые скользкие твари бегут по ее ногам. Вот сейчас Робин нужен ей как никогда – уж он точно не испугался бы и придумал, что делать!
Софи вздрогнула всем телом, когда из-за стайки раздосадованных селезней показался грызун. Он начал нюхать мусор, выброшенный на берег в нескольких метрах от дерева. С этого безопасного расстояния она смогла его разглядеть и сообразить, что зверь не так уж страшен. Наоборот, даже мил. Морда у него была более плоская, чем у крыс, а задние лапы немного напоминали ласты. Когда он повернулся к Софи спиной и уполз в воду, она снова увидела хвост и тут же прыснула. Таинственный грызун оказался бобром, а не крысой.
Они с Робином видели дельфинов в Мексике, крокодилов в Австралии, орла, ловившего рыбу в шри-ланкийской лагуне, и бесчисленное множество голубей в самых разных странах мира, но бобров еще не встречали. Испытав невероятное облегчение, что неведомый зверь оказался не крысой-мутантом, а всего лишь бобром, Софи тут же расстроилась: как жаль, что Робин его не видел!
Достав телефон, она стала шлепать туда-сюда по грязи у кромки воды, тщетно пытаясь найти зверя, который минуту назад едва не обратил ее в бегство. Надо хотя бы фотку сделать. Фотография, конечно, всего не передаст…
Они с Робином так много пережили вместе! Познакомившись на мосту, они почти ни одного дня не провели порознь, а с тех пор как Робин покинул свой дом в Корнуолле и поселился на ее чердаке, и вовсе никогда не разлучались. Потому ей казалось неправильным быть здесь одной, испытывать новые ощущения в одиночку, без Робина, и знать, что он никогда их не разделит.
В мыслях она невольно вернулась к тому воспоминанию, которое надеялась стереть из памяти – о ссоре, наметившей перемену в их отношениях. Однажды Робин вернулся домой позже, чем обещал. От него несло пивом, а сам он был взбудоражен. В таком настроении он не мог усидеть на месте и нервно расхаживал по комнате, брал и тут же клал на место какие-то вещи… Софи заметила это и спросила, что его так взволновало, а Робин тут же оробел и затих.
– Ты что-то от меня скрываешь?!.
Софи смотрела, как он берет с полки музыкальный диск и делает вид, что читает текст на обложке.
– Нет.
