– В общем, он мне позвонил, – продолжала Аннетт, глядя на мамину руку, – и стал просить, нет, умолять, чтобы мы помирились. Ради этого он был готов на что угодно. В итоге он оплатил мне билет, такси из аэропорта и все остальное, только бы я прилетела. Мои отказы его не волновали. А Патрику все равно надоело смотреть на мою кислую мину… – Она подняла глаза и улыбнулась. – Мне кажется, он не меньше моего рад, что кто-то взял ситуацию в свои руки.
Хоуп сразу вспомнила отлучки Чарли и его тайные звонки. Видимо, он скрывал правду, чтобы не обнадеживать ее раньше времени. А она сразу начала подозревать его невесть в чем – какой ужас!.. Чарли хотел сделать для нее что-то хорошее, нет – жизненно важное, а она отплатила ему нелепыми подозрениями. И теперь в их отношениях появилась трещина, которую, возможно, уже не удастся залатать.
– Удивительно, как это он смог! – сказала она Аннетт. – Я уже смирилась, что ты больше никогда не захочешь меня видеть.
– Я тоже так думала, – призналась дочь. Хоуп нахмурила лоб. – А потом я поговорила с папой, и он сказал, что я к тебе несправедлива.
– Правда? – Она вытаращила глаза от удивления.
– Ага. Он говорит, что вы… ну, уже давно перестали быть мужем и женой. Он будто и не удивился, когда я прибежала и стала кричать, что застала тебя с Чарли… Ему даже полегчало.
Хоуп тоже ощутила, как с ее плеч упал огромный камень.
– Серьезно?
– Ты бы его видела, мам! Он теперь прямо другой человек. Даже бегать начал!
– Ничего себе! – Хоуп засмеялась.
– Я ему говорю, знаешь, вот мама пошла и нашла себе человека, с которым ей хорошо. Тебе надо последовать ее примеру! Похоже, он отнесся к моим словам серьезно. Когда я пришла к нему в следующий раз, он стоял на кухне и пытался приготовить себе нормальную еду по рецептам Джейми Оливера.
– Даже представить не могу! – Хоуп захлопала в ладоши.
– Кухню он, конечно, уделал по полной программе, – добавила Аннетт. – Но по крайней мере зашевелился! Я так им горжусь!
– И я. – Хоуп улыбнулась. – Поверь, я никогда не хотела причинить боль твоему отцу, но он прав, любви между нами давно нет. Мы оба не отваживались это признать и долгие годы… ну, существовали. Встретив Чарли, я почувствовала себя не просто женой, а женщиной. Более того – он дал мне хороший повод для побега.
Она умолкла, не желая говорить ничего плохого о Дейве и их отношениях, но Аннетт смотрела на нее широко раскрытыми глазами.
– Продолжай!
Хоуп перевела дух.
– Милая моя, я так много думала об этом с тех пор, как сюда приехала! Долгие годы я была только женой Дейва и твоей мамой. Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю, но где-то по пути я незаметно потеряла саму себя. Понимаешь?
Аннетт кивнула. В ее глазах блестели слезы.
– Большую часть времени я чувствовала себя невидимкой, – призналась Хоуп. – У вас с папой была учеба, работа, жизнь за пределами дома, а у меня ничего не было. Теперь я понимаю, что мне нужна собственная жизнь. Только моя. Ох, солнышко, не плачь!
– Что же ты раньше со мной об этом не говорила? – Аннетт шмыгнула и утерла слезы рукой. – Если бы я знала, что ты несчастна, я бы что-нибудь придумала!
– Несчастна? Что ты! Мне так нравилось и нравится быть твоей мамой! Нет-нет, даже не думай об этом, хорошо? Обещаешь?
Аннетт кивнула и сделала глубокий вдох, чтобы унять слезы.
– Я родила тебя и вырастила – это самое лучшее, что со мной случалось в жизни. А вот когда ты повзрослела и познакомилась с Патриком, я начала понимать, что дело неладно. И Чарли встретился мне так вовремя! Он увидел во мне женщину и человека, я стала его Хоуп, его надеждой. Ты ведь понимаешь, о чем я?
– Конечно! – Аннетт шмыгнула носом. – Я ужасно себя вела… Мне так стыдно.
Хоуп помотала головой.
– Тебе нечего стыдиться. Я бы на твоем месте отреагировала точно так же. Главное, что ты здесь! Я безумно рада тебя видеть – и Прага просто восхитительна, тебе тут понравится.
Аннетт встала, подошла к окну и посмотрела на сияющее голубое небо.
– Холод ужасный! Я даже шарф не захватила.
– Ничего, уж шарф мы тебе купим, – сказала Хоуп, сразу вспомнив один замечательный киоск на рынке.
Аннетт сделала глубокий вдох.
– Прости, мам. Прости меня за все.
– Ладно, хватит тебе! – c ласковым упреком воскликнула Хоуп, едва сдерживая собственные слезы. – Ты, наверное, ужасно проголодалась. Давай спустимся и узнаем, где можно позавтракать.
– Только возьмем с собой Чарли, хорошо? – забеспокоилась Аннетт. – Если бы не он, меня бы тут не было. Хочу его отблагодарить.
– Конечно. – Хоуп взяла ее за руку.
Когда они закрывали за собой дверь в номер и рука об руку спускались по застеленной ковром лестнице, Хоуп думала о своем желании, загаданном на Карловом мосту. Тогда ей казалось, что если дочь вернется хотя бы через год и один день, это будет чудесно. Теперь же она поняла, что просто не перенесла бы столь долгого ожидания. Оказалось, Хоуп не нужна тайная пражская магия, чтобы исполнять желания. Для этого ей достаточно Чарли.
38
– Помнишь ту рекламу про мистера Софта?
Меган нахмурилась.
– Жевательных конфет «Софтминтс»?
Олли взглянул на нее, потом снова на странное здание впереди.
– Ага. Там еще была песенка. Жутковатая, но мне нравилась.
– Помню.
– Ну вот, этому дому самое место в той рекламе. Его как будто сдавили со всех сторон.
«А ведь он прав», – подумала Меган. Танцующий дом действительно был похож на ошибку гончара – сплошь неправильные углы и странные изгибы. Между тем он ей нравился. Из-за окон, хаотично раскиданных по фасаду, дом казался каким-то мультяшным или сказочным.
– Его еще называют домом Фреда и Джинджер, – сказал Олли, заглядывая в путеводитель. – На верхнем этаже расположен модный ресторан.
Меган не ответила, потому что уже ползала у него под ногами в поисках интересного ракурса. Танцующий дом стоял на очень оживленном перекрестке, и мимо них в обе стороны неслись машины и трамваи.
– Перейду-ка дорогу, – сказала она Олли, нажав большую красную кнопку на светофоре и дожидаясь характерного разрешающего тиканья. – Отсюда нормальный кадр не сделать.
Олли пошел было за ней, но потом передумал.
– Я поброжу тут неподалеку, – сказал он, показывая на уходящую направо улицу. – Возьму себе чаю или еще чего-нибудь.
Она проводила его взглядом. Сунув руки в карманы и сгорбившись, Олли уходил прочь, а ее так и подмывало броситься за ним. Может быть, мама права? Может быть, она делает ошибку, отвергая Олли? Ночью им было так хорошо… Больше того: казалось, так и должно быть. Между ними возникла столь мощная связь, что все ее сомнения как рукой сняло. Однако теперь, когда алкоголь выветрился, а реальность вовсю заявляла о себе, в груди Меган зашевелилась знакомая тревога, которую она не могла игнорировать. Если она действительно любит Олли, то почему бежит от него, а не прилагает все усилия, чтобы быть вместе?
