Сняв Танцующий дом со всех возможных ракурсов и не переставая дивиться смелости его создателя, Меган зашагала обратно в поисках Олли.
На этой улице, если не считать кошачьего кафе, были одни только жилые дома. Но Олли вряд ли зашел бы в кошачье кафе, так? Пожав плечами, Меган зашагала дальше по широкому тротуару, замощенному плоскими серыми булыжниками, пока не оказалась перед черно-белой вывеской с изображением кота и дымящейся чашки кофе. Она заглянула в окно и восторженно охнула.
Олли устроился по-турецки на большой красной подушке, а вокруг него вилось по меньшей мере четыре кошки. Чуть поодаль на стуле сидела миниатюрная сотрудница кафе и смеялась над какой-то его шуткой. Меган медленно подняла камеру.
Одна кошечка свернулась клубком между его тощих и длинных ног, а вторая, почти котенок, карабкалась по руке к своей черепаховой подруге – та уже сидела на другом плече Олли и безмятежно вылизывала себя под хвостом. Олли подождал, пока котенок заберется ему на голову, и со смехом взял в руки чашку кофе. Юная сотрудница показала пальцем на котенка и захлопала в ладоши.
Прячась за стеклами витрины и объектива, Меган вдруг почувствовала укол ревности. Ей уже никогда не бывать той, с кем Олли флиртует. Или смеется. Слишком много всего произошло между ними, слишком много обид и недоверия накопилось с его стороны, слишком много воспоминаний о том, как им было здорово, пока она все не испортила. Меган разбила не только его сердце, но и свое умудрилась ранить. Вот идиотка…
Олли вдруг поднял глаза и увидел ее сквозь стекло витрины. Помедлил секунду, а затем поманил к себе, показывая на кошек и поднимая большие пальцы. Внутри невыносимо воняло кошачьей мочой – даже аромат свежемолотого кофе не перебивал этот дух.
– Да ты сегодня прямо доктор Айболит, – заметила Меган и покачала головой сотруднице, давая понять, что заказ делать не будет.
– Ну как, удалось пофоткать домик мистера Софта?
Меган кивнула, стараясь смотреть куда угодно, только не ему в глаза. На стульях и длинной деревянной полке над окнами сидело множество кошек: одни спали, другие смотрели на нее осуждающим взглядом и недовольно подергивали хвостами – мол, что это за незнакомка в их доме?
Олли, видимо, почувствовал желание Меган поскорее уйти. Одним глотком осушив чашку, он встал на ноги.
– Идем? – спросил он, показывая на дверь.
Фух, слава богу! От кошачьего духа и странных взглядов сотрудницы кафе (та, видно, успела за пять минут втрескаться в Олли по уши) Меган становилось очень не по себе. На улице она с наслаждением втянула чистый морозный воздух.
– Как ты мог терпеть этот запах? – спросила Меган, когда они отошли подальше от кафе.
– Запах? – искренне удивился Олли.
– Кошачий дух! Меня чуть не вырвало.
Олли пожал плечами.
– У моих родителей куча кошек. Я, наверное, уже просто принюхался. Да и в классе у нас много животных, дети по очереди за ними ухаживают. В данный момент на моем попечении три морские свинки и дегу.
– Дегу? Это еще кто? – спросила Меган, когда они переходили дорогу.
Они вернулись на главную улицу, что тянулась по берегу Влтавы. Солнце по-прежнему весело играло на поверхности воды внизу.
Олли наморщился, пытаясь найти какие-нибудь слова для описания экзотической живности.
– Это такой крупный грызун, – сказал он. – Звучит ужасно, но на самом деле он очень забавный. И детей вроде любит.
– Ну и работка у тебя, – честно призналась Меган.
– У тебя тоже, – отозвался Олли.
– Нет, вот скажи, неужели дети тебя никогда не бесят? – продолжала она, шагая в сторону широкого моста через Влтаву.
Он помотал головой.
– Нет. С маленькими детьми ведь как – даже если они хулиганят, это обычно не со зла. Они еще не понимают, что такое «делать назло». Почти всегда им просто хочется внимания. А если плохое поведение становится для ребенка нормой, то за этим, как правило, стоит серьезная причина. Например, несколько лет назад в моем классе был мальчик, который сначала вел себя безукоризненно, а потом стал буянить так, что щепки летели. Когда мы с ним наконец поговорили – один на один, – выяснилось, что его мама больна раком.
– Ох… – Меган прикрыла рот ладонью. – Какой ужас.
– Папы на горизонте не было, и два брата – старшему всего тринадцать – взвалили на себя большую часть работы по дому и закупку еды. Иногда им помогала сестра матери, но все равно было очень тяжело, и бедный Райан просто разваливался на куски.
– Чем все закончилось? – спросила Меган. Они перешли реку и повернули направо, чтобы прогуляться вдоль берега до центра города. Звон проходящих мимо трамваев, хруст замерзшей слякоти под ногами – все это уже казалось привычным и до странности родным, милым сердцу.
Меган на минутку остановилась полюбоваться открывшимся видом. Справа лежала мерцающая, спокойная гладь Влтавы: ветер колыхал лишь верхушки деревьев. Вспомнился золотой крестик на Карловом мосту, суливший исполнение мечты. В такой чудесный день легко было в это поверить. А почему бы и нет?
Олли стал рассказывать (естественно, принижая собственные заслуги), как от имени матери Райана связался с местной социальной организацией. Он всегда скромничал – эта его черта очень нравилась Меган и одновременно ее расстраивала. Олли совершенно не умел хвалить себя за проделанный труд, а любые комплименты и похвалы принимал с видом кота, которому предложили таблетку глистогонного – ему было очень непросто их проглотить.
– Ты можешь собой гордиться, – сказала Меган и мысленно застонала, глядя, как Олли качает головой.
– Нет, это моя обязанность как учителя, – ответил он. – Мама Райана умерла около года назад. Он больше у нас не учится, но я стараюсь не выпускать его из поля зрения. Слежу, чтобы у него все было хорошо.
Меган помолчала с минуту, пытаясь представить, каково пришлось бедному мальчику – мать умерла, отца нет. У нее была такая крепкая связь с родителями, что сама мысль о подобной трагедии казалась абсурдной, почти невозможной.
– Как он сейчас? – спросила Меган, заметив слезы в глазах Олли.
Он ответил не сразу – сперва долго смотрел на реку, на успокаивающую игру солнечных бликов в воде.
– Дети очень живучи, – наконец сказал Олли, повернувшись к Меган. – Забавно, учитель вроде бы я… Но в конечном счете это Райан преподал мне урок.
Меган вопросительно хмыкнула. Разговор становился очень откровенным, и ей было не по себе.
– Мне и самому тогда тяжело пришлось… после расставания с девушкой. Я ведь тебе никогда про нее не рассказывал?
Меган помотала головой, а сама подумала, что уже ненавидит эту гадину.
– В общем, я надеялся, у нас будет семья, а она считала иначе, – как можно нейтральнее произнес Олли. Меган пришло в голову, что даже сейчас он делает все, чтобы ее не обидеть.
