На мосту она почти призналась Олли, почти сказала: «Люблю тебя». Но он остановил ее – покачал головой. Конечно, время было неподходящее. Но ведь не бывает неподходящих моментов для признания в любви! Каждый хочет это услышать, верно? Даже если ты сам не любишь человека, слышать такое все равно приятно.
Да, Меган знала, что Олли ее любит, пусть сегодня в парке и не позволила ему признаться. И вот наконец, разобравшись в своих противоречивых чувствах, страхе и неуверенности, она встала с ним на одну ступень. Если Софи чему-то ее научила, так это умению ценить каждое мгновение. И все мгновения своей жизни Меган теперь хотела разделить с Олли.
Когда они вернулись в отель, администратор подняла суматоху: позвонила в буфет и велела принести горячее питье и сэндвичи, раздобыла где-то несколько пледов. Это было очень мило с ее стороны, но никому из них кусок в горло не лез. Меган взглянула на толстый ломоть ветчины между двумя кусочками ржаного хлеба, и ее чуть не вывернуло наизнанку. Софи все еще льнула к Тоби, глаза ее были закрыты, а по щекам струились слезы. Меган и рада была как-то облегчить ее боль, но знала, что никакие слова сейчас не помогут.
Хоуп стискивала в ладонях бокал глинтвейна. Казалось, она о чем-то задумалась. Меган поймала взгляд Аннетт. Спросить, где Чарли, она не решалась. Стояла гнетущая тишина; невысказанные слова заполняли весь воздух между ними.
– Может, пойдем спать?
Первой заговорила Аннетт, и все кроме Софи вздрогнули от неожиданности.
Тоби кивнул и склонился к Софи.
– Похоже, она уснула.
– Я провожу тебя до ее номера, – тихо предложил Олли. – На стойке должен быть запасной ключ.
Прежде чем покинуть комнату, он обернулся и взглянул на Меган.
– Встретимся наверху, – сказала она.
Хоуп допила вино и встала.
– Увидимся за завтраком? – спросила она. – Во сколько у вас самолет?
– В десять надо выезжать, – ответила Меган, а сама подумала, как это странно – вести светский разговор после таких событий. Будто ничего и не было, будто в их жизнях не случилось никаких кардинальных перемен.
Хоуп кивнула.
– Мы поедем в аэропорт после обеда, но я спущусь в буфет к девяти утра.
Они вместе стали подниматься по лестнице, а на второй площадке Хоуп вдруг заключила Меган в крепкие объятья.
– Береги себя, – сказала она, погладив ее по щеке. – И Олли тоже береги.
Меган кивнула.
– Обещаю.
В номере она повесила мокрое пальто на вешалку, стянула джинсы, бросила их на чемодан и потянулась за пижамой. В итоге она взяла в поездку свою самую неказистую пижаму – из тонкого флиса, с принтом из снеговиков. Теперь ей казалось нелепым желание вызвать у Олли неприязнь – и уж тем более нелепой вера в то, что пижамные брюки со снеговиками как-то повлияют на его отношение к ней.
Меган с ужасом взглянула на свои спутанные волосы и решила даже не пытаться их расчесывать. Просто убрала все в пучок, смыла с лица сероватые разводы от туши и почистила зубы. Когда она легла и укрылась одеялом, вошел Олли. Его очки почти сразу запотели от теплого воздуха в номере: он снял их и потер переносицу большим и указательным пальцами.
– Все нормально?
Он поднял глаза, как будто впервые ее увидел, но не улыбнулся.
– Не сказал бы.
– То, что ты сделал на мосту, – начала Меган, глядя, как он снимает куртку и бросает ее на спинку стула, – это настоящий подвиг. Ты просто герой.
Олли только хмыкнул.
– Не скромничай, – с упреком произнесла она. – Ты спас Софи жизнь – мы все это видели!
Он пожал плечами.
– На моем месте любой бы так поступил. Я просто оказался ближе остальных.
Меган помотала головой.
– Неправда. Ты единственный, кто все продумал и в последний момент нашел решение. Если бы на твоем месте оказалась я, Софи упала бы в реку.
– Не говори так.
Меган заметила, что он очень устал, и нахмурилась.
– Сейчас она в безопасности, это главное.
– Но вряд ли у нее все хорошо, – вставила она. – И вряд ли скоро будет хорошо.
Олли опять принялся тереть глаза, как будто не хотел видеть Меган.
– Да, может быть. Но она жива, а где жизнь, там и надежда. Тоби за ней присмотрит. Я с ним немного поговорил… Вся его семья души не чает в Софи. Она не врала насчет Робина, они действительно друг друга любили.
– Только соврала, что он жив.
Меган поняла, как холодно это прозвучало – а ведь она пыталась посочувствовать… Олли обратил на нее непроницаемый взгляд.
– Ну да.
Он ушел в ванную. Было слышно, как он принимает душ, спускает воду и чистит зубы, сплевывая пасту в раковину. Из ванны он вышел с мокрыми приглаженными волосами, и пахло от него мятой. Вместо шорт, в которых он обычно спал, на нем были чистые джинсы и футболка.
– Почему ты одет? – спросила она. В животе зашевелилась тревога.
– Я спущусь в бар и посплю там на диванчике, – ответил Олли, стараясь не смотреть ей в глаза.
– Что? Зачем?!
– Мне надо побыть одному. – Он выбрал из чемодана свитер и натянул его на голову. Наблюдая за ним, Меган заметила, что купленные утром цветы он выбросил в корзину для мусора.
– Все равно я вряд ли засну, – добавил Олли. – После всего, что сегодня случилось.
– Пожалуйста, не уходи. – Меган услышала страх в собственном голосе, и Олли удивленно поднял глаза.
– Хочешь, чтобы я остался с тобой? – догадался он. – Чтобы утешал тебя? Заботился о тебе?
– Я хочу… – Меган осеклась. Похоже, Олли до сих пор на нее злился.
– Вот именно! Важно лишь то, чего хочешь ты.
Она не ожидала такого поворота.
– Прости, – начала она, однако Олли ее перебил:
– Ты вечно извиняешься, но действительно ли тебе совестно? Хоть раз тебе было стыдно за то, как ты со мной обошлась?
– Да! И ты это знаешь!
– Разве?
Меган натянула одеяло по самый подбородок, подсознательно закрываясь от гневных нападок Олли.
– Я больше так не могу, – проговорил Олли, скорее сокрушенно, чем досадливо. – Мы сегодня видели, что делает с человеком разбитое сердце. Больше я не хочу терпеть боль и… весь этот бред.
– Я тоже не хочу! – вскричала Меган, имея в виду, что отказывается играть в нелепые игры и готова быть с ним по-настоящему, но Олли почему-то весь сжался от ее слов.
– До Праги я думал, что смогу быть тебе другом, – продолжал он. – Влюбляться в тебя не входило в мои планы, поверь! Но я влюбился, и сделанного не воротишь. Ты уже дважды отвергла мои чувства, Мэгс. Нельзя подбирать меня, когда вздумается, и тешить мною свое эго. Я отказываюсь быть таким человеком.
