Словом, к концу обеда она призналась самой себе, что сэр Ральф был единственным, кто хоть как-то соответствовал ее представлениям о будущем муже. С чувством облегчения она также отметила, что, несмотря на несравненную красоту хозяйки дома, он смотрел на Кериссу с таким обожанием, как и раньше на прогулке.
После обеда все общество переместилось в гостиную к игорным столам, и сэр Ральф настоял на праве быть ее банкиром.
– Вероятно, я неправильно поступаю, соглашаясь на это, – сказала Керисса, испытующе взглянув на него и распахнув с наивной доверчивостью огромные свои глазищи.
– Почту за честь, если вы согласитесь… Я уверен, что изгнанница из объятой террором Франции не может себе позволить тратить деньги на такое пустое и рискованное занятие, как игры с фортуной.
– Я не так бедна, как многие другие несчастные эмигранты, – пролепетала Керисса тоном маленькой, но гордой девочки. – Правда, я не знаю, сколько денег папа успел перевести на мое имя в английские банки. Мне известно, что у меня есть какие-то средства, но, конечно, почти все наше состояние осталось во Франции.
– Я убежден лишь в одном, – заявил сэр Ральф. – Где бы вы ни оказались, хоть на краю света, ваше прелестное личико, графиня, откроет вам путь к богатству. Оно и есть ваше главное достояние.
– Спасибо. – Керисса мило улыбнулась.
В картах ей не повезло, и сэр Ральф расплатился за ее проигрыш.
Когда они собрались уходить, леди Имоджин с необычайной теплотой пожала Кериссе руку.
– У меня не было возможности поговорить с вами наедине, о чем я очень сожалею. Я обожаю Францию. Я люблю французов, их искусство, их цивилизованный образ жизни. Мы с вами должны подружиться, графиня!
– Благодарю вас, – произнесла Керисса в ответ.
– Когда мы вновь встретимся? – поинтересовалась леди Имоджин.
Она задумалась на мгновение и воскликнула, как будто ее только что осенила идея:
– А почему бы не завтра? И мне бы хотелось познакомиться с вашим опекуном. Не сможете ли вы прийти оба ко мне на ленч?
Керисса колебалась.
– Доктор Прайс сказал, что монсеньор может завтра встать с постели, но разрешит ли он ему выходить…
– Я думаю, что небольшая прогулка пойдет ему на пользу, – нетерпеливо прервала ее леди Имоджин. – Я скажу вам, что сделаю. Я пошлю за вами экипаж моей матери, который специально предназначен для больного человека… – С улыбкой она продолжила: – У нас не будет многолюдного приема. Вашему опекуну это, вероятно, еще не по силам. Мы позавтракаем в узком кругу – вы, я, он и сэр Ральф. А как только мистер Харкорт почувствует себя усталым, вас тут же отвезут обратно.
Леди Имоджин взглянула на сэра Ральфа.
– Разве это плохая идея?
– С моей точки зрения, идея превосходная! – согласился тот.
– Тогда решено, – произнесла леди Имоджин, прежде чем Керисса открыла рот.
– Если вы не дадите знать, что отказываетесь от приглашения, графиня, карета будет ждать вас у подъезда «Белого оленя» завтра ровно в полдень.
– Вы очень добры, – пробормотала Керисса. Иных слов она не нашла.
Только когда она очутилась в фаэтоне, сопровождаемая почтительной Франсиной, ей пришло в голову, что каким-то образом она оказалась пешкой в игре, затеянной с непонятной целью.
Разумеется, Шелдону будет интересно побывать в столь замечательном доме, полюбоваться обстановкой, картинами и скульптурами и… увидеть леди Имоджин.
Теперь, сидя рядом с сэром Ральфом который уверенной рукой правил своими великолепными лошадками, и довольная приятно проведенным вечером, она ощутила вдруг внезапное беспокойство. Не будет ли Шелдону слишком интересно общество леди Имоджин? Ведь она так красива и многоопытна.
Глава 5
– В Бате есть чем заняться, но я так скучала здесь до сих пор – до сегодняшнего дня.
Речь леди Имоджин лилась гладко, но невозможно было не заметить, что последние слова она выделила особо. Взгляд ее голубых глаз не отпускал Шелдона, и в нем ясно читалось приглашение к чему-то, Кериссе непонятному.
Но Шелдон понял сразу по прибытии в дом на площади Королевы, что интерес леди Имоджин обращен не на Кериссу, а исключительно на него.
Шелдон был слишком опытен, чтобы ошибиться в определении ее намерений, и во время затянувшегося ленча губы его все чаще кривились в циничной усмешке, а выражение лица становилось все более ироничным.
Он долго размышлял, стоит ли принимать новое приглашение настойчивой леди. Может быть, Кериссе выгоднее будет появиться в зале ассамблей, где собираются все важные персоны, и можно будет сделать выбор прежде, чем во мнении общества она окажется прочно связанной с сэром Ральфом Тревеллином.
И все же Шелдон решил, что в кругу знакомых леди Имоджин и ее матери, вдовствующей графини Марч, Керисса имеет больше возможностей найти то, что она ищет.
Как он смог уже убедиться, число состоятельных джентльменов, посещающих Бат, было весьма ограниченным.
Курорт был предназначен в основном для людей пожилых и хворых, и только неистощимый на выдумки талант незабвенного Кэша сделал этот город привлекательным для высшей аристократии. Но с кончиной гения померкло и его создание.
Так что Шелдон, к тому же уставший от сидения взаперти, пришел к выводу, что будет глупо пренебречь приглашением лети Имоджин.
Комфортабельный экипаж был изготовлен специально для вдовы маркиза Уичвуда, и благодаря ему она, почти калека из-за тяжелого артрита, могла с удобствами путешествовать из Лондона в Бат и обратно. Правда, в случае с Шелдоном в этом не было необходимости.
Доктор Прайс удивлялся тому, как быстро заживает рана его пациента. В сущности, ранение было легким – пуля лишь задела руку Харкорта, правда, в дороге он потерял много крови. Хороший уход очень скоро поставил его на ноги.
Не только Бобо проявил себя отменным камердинером, но и Чапмен оказался весьма полезным. В искусстве наведения глянца на сапоги и прочую обувь ему не было равных.
С помощью Франсины, постиравшей и выгладившей его рубашки и платки, Шелдон приобрел надлежащий внешний вид. Его так не обслуживали давно, почти с тех пор, как он покинул Англию.
Он вспомнил времена, когда жил в своем доме, и тут же резко оборвал цепочку воспоминаний. Какой смысл возвращаться, хотя бы мысленно, в прошлое? Чем меньше он помнит и помнят о нем другие – тем лучше.
Даже с рукой на перевязи и в пальто, накинутом лишь на одно плечо, он выглядел немыслимо элегантным. Особенно когда спускался по лестнице «Белого оленя» бок о бок с Кериссой.
Одетая в черный бархатный костюм с отделкой из горностая и с горностаевой муфтой, она была столь прелестна, что даже мальчишки-посыльные, дежурившие у дверей, пялили на нее глаза.
