Глава 1
Свист плети разорвал вязкую напряженную тишину двора, и спину обожгло болью. Стон сорвался с губ, как бы сильно я ни сжимала зубы. Первый раз всегда неожиданный. Невозможно подготовиться.
Снова резкий звук и хлесткий удар, от которого содрогнулась всем телом. Грубая веревка больно впилась в запястья, но я уже не обращала на это внимание.
Еще удар. Три. Шумно втянула носом горячий сухой воздух. Солнце палило нещадно, обжигая своими жестокими лучами саднящую кожу.
Четыре. Сдавленное шипение вырвалось против воли. Плеть прошлась точно по горящей огнем полосе на спине. Только как бы ни старался этот выродок надсмотрщик, заставить меня кричать он не сможет. Правду говорят: ко всему можно привыкнуть. Оказалось, и к боли тоже. Теперь я могла потерять сознание от шайтовой жары и нехватки нормального свежего воздуха, но никак не от сводящей с ума плети.
Восемь…
Во рту противный металлический привкус крови от прокушенной губы.
Девять…
Темнота взорвалась перед внутренним взором, застлала дневной свет, но спустя мгновение, от очередного удара отступила.
Десять.
Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Силы стремительно покидали, но я все еще держала глаза открытыми. Язык словно распух и приклеился к небу. Слизывала единственную доступную влагу — пот и собственную кровь, сочившуюся из ранки на губе. Кожу на спине будто полили маслом и подожгли. Ничего, осталось потерпеть совсем немного.
Наконец, меня отвязали и, грубо вздернув на ноги, без всяких церемоний поволокли во дворец местного правителя. Двухэтажное здание со множеством коридоров и переходов, внутренним двориком, утопающем в диковинной для этих краев зелени, посреди которого, словно в издевательство над подыхающими от жажды местными жителями, красовался фонтан.
В этот раз я шла сама. На ватных еле передвигающихся ногах, на цепи, как вшивая дворняга, плелась за воином. Как назло, камни сами лезли под ноги, я постоянно спотыкалась. Тучный стражник, одетый только в жилет, короткие широкие штаны и сандалии, и, судя по запаху, в последний раз мывшийся, когда в этих краях шел дождь, при этом недовольно поворачивался ко мне, что-то грозно рычал и с силой дергал за цепь моего ошейника, что еще больше грозило падением. В конце концов, меня довели до подвала, единственного прохладного помещения в этом шайтовом горниле, и бросили в объятия лекаря.
Уловив укор в его взгляде, мол: "Снова допрыгалась?", я сдалась на власть тьме. Теперь можно.
Пришла в себя как обычно, на следующий день после порки. Этот механизм отлажен и точен как движения айкара* — меня стегали плетью, я теряла сознание, просыпалась на следующий день живая и практически здоровая. Поначалу мое бездыханное тело со двора уносили, теперь могла дойти сама. Местный лекарь латал раны с помощью трав и каких-то песнопений. И каждый раз при виде своей постоянной пациентки укоризненно качал головой и что-то недовольно бормотал.
Их речь я понять так и не смогла. Несмотря на то, что знала языки всех основных рас и народов и даже несколько диалектов, наречие этих земель оставалось для меня загадкой. Я представляла, куда меня занесла нелегкая, но лучше от этого не становилось. Скорее всего, это и была Номаду. Страна маленькая, закрытая, чуть больше Авилора, города, откуда я родом, но знаменитая работорговлей. Номадийский я не знала, а эти люди, похоже, никогда не слышали о едином языке, на котором все народы свободно общались между собой. Или делали вид, что не слышали. Удобно — ни объяснять ничего не нужно, ни успокаивать нервных и истеричных.
Но как бы скептически я ни относилась к местному шаману, он — настоящий кудесник. Не уверена, смогла бы сама так быстро лечить или нет. Сюда бы мага-целителя, тогда и рубцов не осталось, но приходилось радоваться тому, что имелось. Эти варвары могли бросить гнить на такой жаре, а вовсе не пытаться сломать упертую девку, наказывая и снова залечивая раны. Сколько их уже было, наказаний? Восемь, девять? Кажется, вчера состоялось девятое. Первые три раза по пять плетей, потом по семь, теперь по десять… Итого, шестьдесят девять. Сколько из них оставили шрамы на моей спине?
Здесь не было зеркала, поэтому посмотреть на то, что стало со спиной не получалось, только потрогать. Но девочки в один голос твердили, что моя гордость того не стоила. И не объяснишь им, что это вовсе не гордость. А желание жить. Ведь если я, как они, прогнусь под обстоятельства, выхода уже не будет. Придется сидеть и ждать, когда же придет прекрасный воин в намерении удовлетворить свою похоть и усладить плоть, вдруг заметит меня и увезет из этого кошмара. Не все признавались, но я точно знала, что каждая думала именно об этом. Некоторых впоследствии даже покупали и увозили. Везло им в таком случае или нет — никто не знал. А еще я точно была уверена, что все они, несмотря на показное равнодушие, с удовольствием всадили бы нож в глотку каждому возжелавшему доступное женское тело.
Я же в сказки не верила и верить не собиралась. Надеяться надо только на себя, брать все в свои руки и делать ноги. К сожалению, за почти три месяца мне этого не удалось. Но я смогу. Обязательно.
К слову, девочек здесь много. Со мной в камере еще четверо. Насколько я знала, таких помещений около десяти — каменная коробка с крохотным окошком в куполообразной крыше и тяжелой деревянной дверью. На полу лишь тюфяки с песком. В нашей все люди. В соседней, как говорят, были две нурийки* — девушки с характерными для их расы пшеничными локонами, изумрудными глазами и синей почти с фиолетовым отливом кожей. Видела нурийцев всего раз в жизни, к нам в столицу их посол как-то приезжал, так вот зрелище незабываемое.
Есть креала* — темнокожая красавица с красными волосами до пят и аккуратными выступающими над губой верхними клыками. Много греянок* — светлокожих, темноглазых девушек, непривычно высоких, около двух артов*, с длинными гибкими хвостиками.
С девочками мы подружились быстро. Что нам делить? И общая беда сближает. Дана здесь уже два года, Кареша — полтора, Мирана — семь месяцев, мы с Халиссой — три. Но я не собиралась задерживаться надолго. Когда-нибудь выберусь отсюда, вернусь домой и собственными руками придушу Кевара, по чьей вине оказалась здесь. И когда настанет этот счастливый момент моей жизни, я буду наслаждаться страданиями этой твари. Заставлю его прочувствовать все, что эти варвары сделали со мной. С каким наслаждением я возьму в руки плеть…
Девочки меня не понимали. Да, я рассказала им о себе. И о них знала все. Так вот, они считали, что выхода у меня нет, и нужно принимать все, как есть. Тоже мне, оптимистки. Становиться рабыней для утех в мои планы не входило.
В общем-то, именно за это и получала наказания. Клиенту, выбравшему рабыню, отказывать нельзя. Я же это делала с завидным постоянством. Получался замкнутый круг: меня выбирали, я посылал эту тварь к шайтам, меня секли. Только избегать уготованной участи с каждым разом становилось все сложнее. Стража уже в курсе и мои попытки убить или хотя бы ударить клиента (если он на свое несчастье остановил свой выбор на мне) пресекала. В прошлый раз мне связали руки за спиной, при том, что перед приходом гостей нас всех сажали на цепь. Но стоило очередному охотнику до дешевого удовольствия подойти ближе, я не сдержалась. Плюнула в его жирную рожу. Естественно, дядя разгневался и потребовал расплаты. Вот и расплатилась…
