Не поворачиваю голову в стороны, наоборот — прикрываю глаза и позволяю себе опуститься на его сильную грудь и плечи. Позволяю его рукам сдавить мое тело. Позволяю делать все, что ему заблагорассудится. Соблюдаю его правила, играю по ним. Потому что так надо. Потому что он приказал.
— Хорошая девочка, — шепчет после резкой остановки. Вот черт! Я еще хочу. Еще…
Глаза накрывает абсолютная, привычная темнота шелковой материи, а мое тело разворачивают на сто восемьдесят градусов и прижимают к прохладной стене. Опираюсь о нее руками, частое дыхание оставляет влагу на кафеле, тепло отражается обратно ко мне.
В это время сильные руки мужчины с легкостью стягивают с меня платье до талии, оставив в одном нижнем белье. Проведя влажную дорожку от моего уха до края левой чашечки черного кружевного лифчика, он с легкостью отодвигает в сторону мешающую ткань и едва касается языком острой вершинки. Играется. Дразнит. А затем резко втягивает в рот и покусывает зубами. Почти не трогает меня, не пытается возбудить снова, не входит пальцами в мое естество, зная, насколько там влажно и что в любую секунду я готова принять его.
— Ах…
— Тихо!
А я не могу, понимаешь? У меня не получается сдерживаться! От одной только мысли, что нас в любую секунду могут застать, хочется кончить. Вон там, за тонкой стенкой кабины наверняка стоят знакомые девчонки, о чем-то перешептываются, пока я здесь, в узком помещении, умираю и воскрешаю снова и снова. Едва сдерживаю стоны, готовые высвободиться с губ громкими пронзительными звуками.
Но он снова останавливается. Прекращает сладкие манипуляции с моей плотью и лишает меня жара своего тела.
— Поласкай его, — хрипит чуть громче шепота, но не так громко, чтобы его не услышали, и надавливает на плечи.
Осторожно сажусь на колени, держусь за его руки, чтобы не упасть. Волнуюсь. От неизвестности, от неожиданности, от того, что нас могут увидеть. И в это же время возбуждаюсь от одной мысли, что он заставляет меня это сделать. Ноги упираются в кафельную стенку и на пол, а возле губ чувствуется тепло. Даже не так — жар, исходящий от бархатистой кожи.
Я уже говорила, что с моим первым парнем мы испробовали многое. Минет тоже входит в это число. Поэтому не боюсь. Не стесняюсь доставить нам обоим удовольствие. Не задумываюсь о том, что выгляжу и ощущаю себя конченой шлюхой. Плевать.
Касаюсь головки кончиком языка, затем медленно охватываю ее губами, слизывая солоноватую вязкость. И не только его, но и свою тоже. Без презерватива в этот раз, но меня это сейчас не волнует. Я погружена процессом. Властью над его возбуждением. Вбираю его глубже, возвращаюсь обратно, стараясь не чмокать слишком громко.
— Глубже, — хрипит мужчина, опуская на голову сильную ладонь. Сжимает ею волосы на затылке, но давить не спешит. Ждет, когда сама сделаю.
Откуда ты знаешь, что я умею глубже? Ну ладно, неважно.
Давно не практиковала, но все же получается насадиться почти до конца, ощущая в горле легкое першение. Пошло. Будоражаще. Как в порнофильмах. Сильные руки держат за волосы, в какой-то момент чувствую нехватку воздуха, хочется освободиться от него, отдышаться, но…
— Дыши носом, — строгий приказ.
И я дышу. Восстанавливаюсь. Высовываю язык и поглаживаю яички. Аккуратно, чтобы вновь не вызвать рвотный рефлекс, но он пока не дает о себе знать. Освобождаюсь от его внушительного размера, выдыхаю и снова ласкаю его ртом.
— Какая же ты умница.
Его пальцы ненадолго отпускают волосы, перемещаются на лицо. Гладят меня, как послушную зверушку. Как в самую первую встречу, когда я сидела на коленях с распахнутой рубашкой и сжималась от страха. Сейчас это чувство вытеснено нереальным возбуждением.
Он трахает меня в рот, двигаясь бедрами навстречу. Нагло и грязно. Ладонь возвращает обратно на волосы и не дает уйти от его естества. А я цепляюсь за его крепкие бедра и насаживаюсь губами навстречу. Порочно. Невозможно. Мне не может это нравится, но тело считает иначе. Оно тоскует по ласкам, по стимуляции чувствительных точек на моей плоти. Как жаль, что я не могу взглянуть на его лицо, не могу понять, нравится ему или нет, увидеть в темных глазах глубину его желания.
Желания обладать мной всеми возможными способами и получать взамен мое добровольное подчинение…
— Вставай.
Мужчина резко поднимет меня с колен, подхватывает за попу и прислоняет к той же прохладной стене. Вновь входит резким толчком, заставляя меня невольно вскрикнуть, а затем закусить собственный кулак, чтобы нас никто не услышал. И останавливается. Резко. Как же вовремя, блин!
— Хочешь кончить? — шипит на ухо, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.
— Да…
— Не слышу.
— Да!
Чувствую на себе его колючий взгляд, дыхание, падающее на мои губы. Тепло. Притяжение. И пытаюсь отдать ему все это. Осознанно.
— Тогда кончай.
С новой силой мой почти незнакомец вбивается бедрами в мое естество, а той рукой, которой заправил прядь, затыкает мне рот. И я кричу. Громко. Но под его рукой слышится только скулеж побитой собаки. Сейчас уже все равно, кто там что подумает, плевать, что вокруг раздаются шлепки тел, а под рукой слышны заглушенные стоны. Потому что мне хорошо. Сейчас. С ним.
Мы взрываемся практически одновременно. Соединяемся в единое целое на несколько долгих секунд, а затем распадаемся на частицы и собираемся каждый в свое тело.
Именно в этот момент возвращается реальность, именно сейчас приходит осознание, что ты только что творил и почему вел себя раньше так, а не иначе. Но я стараюсь не думать об этом. В голове вертится совсем другое.
Даже с бывшим парнем я не получала так много удовольствия, сколько сейчас с незнакомцем. С мужчиной, который через пару мгновений попросит снять повязку и оставит меня наедине со своими мыслями. С переживаниями. С реальностью. Возможно, с теми девчонками по ту сторону от кабинки туалета.
И понимаю, что…
— Хочу увидеть тебя, — шепчу ему в лицо. Знаю, что он рядом, что слышит. Не отпускает меня из своих сильных объятий. Прошу, как последнюю надежду, но не пытаюсь даже снять повязку. Мои руки перехватят, а глаза увидят уже знакомые темные глаза.
— Нет, — звучит как приговор для узника, пытающегося увидеть впервые в жизни луч света.
— Пожалуйста.
— Зачем тебе это нужно?
Сама не могу объяснить зачем. Почему хочу видеть бездну в его глазах, почему хочу посмотреть на выражение лица, на очерченные губы, на нахмуренные в этот момент брови. Почему нуждаюсь в его объятьях. Сейчас. В данный момент. Чтобы лишний раз удостовериться, что это Адриан Салливан, или снова погрязнуть в догадках…
Кабинка грязнет в тишине. В моем молчании и его бездействии. Если бы он захотел, то снял бы повязку с лица. Открылся бы. Доверился. Рано, наверное.
