Память по-прежнему не желала отдавать спрятанные в дремучих лабиринтах воспоминания. Ни про Арсения, ни про мою прошлую жизнь.
Очень странным казалось то, что по ощущениям, по моему личному восприятию Егор казался более знакомым, чем его брат.
Хищный взгляд, манера поведения, даже парфюм вызывали непонятную дрожь во всем теле.
И отклик в душе.
А вот при взгляде на Арсения никаких ассоциаций не возникало. Хотя должно было.
Ведь именно он был отцом моего ребенка и наверняка любимым мужчиной.
Я снова вернулась к телефону, в этот раз вбив в поисковике свое имя и дату рождения. Пролистав социальные сети, наткнулась на закрытый профиль.
На аватарке красовалась я: в тонкой куртке, у старого двухэтажного дома, с букетом роз и смущенным видом. Такая милая и искренняя, будто фотограф случайно поймал удачный кадр, когда я этого меньше всего ожидала.
Двести тридцать семь друзей. Только вот последняя дата посещения аж три месяца назад. И никаких других аккаунтов с моим именем больше не нашлось, чтобы можно было сказать, что потеряла пароль, завела новую страницу.
В общем, получалось, и тут засада. Хотя, наверное, попросить Егора найти умельцев, чтобы вскрыть аккаунт, не составит особого труда, но стоит ли сейчас втягивать его в это? Он и так дал понять, что хоть и помогает мне, но далеко не дружбы ради. А лишь ждет момента, когда я все вспомню, чтобы прижать к стенке и размазать до мокрого места.
Не более.
Да, именно так.
Об этом сегодня он и намекнул, тыкая носом, чтобы не переигрывала.
А у меня и в мыслях не было.
Как говорится, каждый судит по мере своей испорченности.
Пока Егора нет рядом, я еще могу трезво смотреть на вещи.
Оценивать ситуацию.
А вот в противоположном случае мозг почему-то отказывается верить в происходящее, всячески пытаясь сделать из него героя и защитника.
Время пролетело незаметно.
Вечером не было никаких процедур, меня никто не дергал, и я совсем забыла о времени. Очнулась только тогда, когда заметила, что на улице давно стемнело.
Отложила в сторону телефон, решаясь немного размяться. Прошлась по палате, открыла пошире окно, выглядывая наружу и вдыхая свежий, насыщенный цветочным ароматом вперемешку с запахом свежескошенной травы вечерний воздух.
В дурманящем букете отчетливо прослеживались нотки сирени.
Прикрыла глаза, наслаждаясь происходящим, и совсем не ожидала, когда сзади меня внезапно громко заиграл рингтон. Я даже не поняла, оглядываясь и отыскивая глазами нарушителя спокойствия.
Смартфон! Мигая и вибрируя, он разливался неизвестной мелодией, привлекая внимание.
Замерла, не веря своим глазам и ушам.
Мама?
Мама!
Наверняка увидела непринятый вызов и решила перезвонить.
Точно!
Кроме нее больше некому.
Я кинулась к тумбочке, сметая все на своем пути. За секунду преодолев разделяющие несколько метров.
Схватила трубку, не обращая внимания на номер:
— Да, да, слушаю!
Задержала дыхание, вслушиваясь в звенящую тишину на том конце связи. Секунда, вторая, третья… Как изощренная пытка. Виртуозная игра на нервах. — Говорите!
— Как ты себя чувствуешь? — ударил по барабанным перепонкам знакомый голос.
Жестким, пробирающим до слез разочарованием.
Заставил выдохнуть, отпуская напряжение.
Я безвольно плюхнулась на край постели.
— Спасибо, — закусывая до боли щеку изнутри, — нормально.
— Не того ждала? — словно почувствовав мое состояние, язвительно заметил собеседник.
— Я пыталась дозвониться маме. Думала, это она, — призналась честно.
— И как успехи? Получилось?
И снова едкая усмешка в словах, будто Егор знал, что ничего у меня не получится.
Знал, но нарочно скрыл. Или дал неправильный номер?
Вряд ли. Рано или поздно это все равно вскроется и всплывет наружу. А значит, тут дело в другом.
— Нет. Она не берет трубку. Ты не знаешь почему?
— Понятия не имею. — Почему я даже не удивлена? — Я звоню по другому поводу. Мне передали, что ты не ужинала. Что-то случилось? — меняя тему и переходя на более требовательный тон, спросил он.
— Не ужинала?
Я обвела взглядом палату, замечая на столике яблоко, оставшееся после ужина. За эти два дня слишком много чего навалилось на мои плечи, лишая покоя и нормального аппетита. А сегодня и подавно не было никакого желания есть.
Я едва осилила половину из того, что принесли.
Даже меньше.
Фрукт оставила на случай, если проголодаюсь ночью.
— Да. Я попросил персонал держать меня в курсе твоего состояния.
Надо же!
В курсе каждого шага?
Вздоха?
Взгляда?
Но вслух это произносить не стала.
Взяла в руки яблоко, разглядывая блестящую зеленую поверхность кожуры с редкими белыми вкраплениями.
— Со мной все в порядке, Егор. Ты зря беспокоишься.
— А вот у меня другие сведения. И им я верю больше. Ты же понимаешь, что сейчас тебе, как никогда, нужны силы? Даже не столько для себя, — добавил он вкрадчиво.
Напоминая о моем положении, об ответственности и о приоритетах.
Да, в чем-то Егор был прав. Это не то время, когда стоит увлекаться депрессией и морить себя голодом. Только я все еще никак не могу привыкнуть к тому, что внутри меня растет еще одна жизнь.
Та, которую чудом удалось сохранить.
Которая выжила вопреки.
И никакие мои оправдания не стоят того, чтобы жертвовать ребенком.
— Спасибо за заботу. Этого больше не повторится, — заверила его.
Понимая, что тут каждый мой шаг, как оказалось, под контролем. Интересно, это после сегодняшнего неудавшегося побега такие меры?
Или я чего-то не знаю?
— Я рад, что ты это понимаешь. И ложись спать. Уже поздно.
Бросила взгляд на настенные часы, отмечая, что уже почти полночь. Действительно, поздно.
— Спокойной ночи! — кинула на прощание, отключая связь.
Отложила в сторону телефон, поправляя подушку.
Устроилась поудобнее.
Только сейчас отмечая, что при звонке Егор даже не поинтересовался, чем я занята и не разбудил ли.
При том, что знал, который час.
