С нотками того самого дурманящего запаха, от которого кружилась голова и туманилось сознание.
Я несколько раз втянула в себя знакомый аромат, наслаждаясь каждым вдохом и понимая, что становлюсь парфюмерной фетишисткой.
И раза три намыливала себя, подолгу смывая пену под тугими струями теплой воды, желая растянуть удовольствие.
Наконец, когда с водными процедурами было окончено, замотав волосы в самодельный тюрбан из полотенца, я снова направилась на кухню.
Сложнее оказалось разобраться с электрической плитой. Но спустя четверть часа я и тут нашла все искомое, прогуглила в интернете инструкцию по эксплуатации и приступила к делу.
Нарезала овощи, отбила мясо, натерла специями. Посыпала сыром и убрала в духовку.
Странно, но мне даже не приходилось задумываться, сколько и чего брать. Руки помнили нужную дозировку, играючи управляясь с продуктами.
Пока готовились отбивные, завела тесто на блинчики. Из холодильника на меня заманчиво поглядывали сгущенка с десертным творожком.
По кухне поплыл аппетитный аромат хрустящей мясной корочки со специями.
Я уже настроилась на вкусный сытный обед, поджаривая первый блин на сковородке, как сзади раздался незнакомый мужской голос, заставивший меня оцепенеть:
— Первый раз вижу, чтобы Егор приводил девушку к себе в квартиру. И давно ты с ним, что уже так обжилась? Я бы даже спросил, насколько все серьезно, но, боюсь, этот вопрос не к тебе…
Я медленно развернулась к собеседнику. Егор предупредил, что у него может сама включаться/выключаться бытовая техника, но о том, что в доме периодически появляются незнакомые мужчины, речи не было. И это выбило привычную почву из-под ног.
У барной стойки, опираясь на столешницу ладонями, стоял незнакомец. Довольно высокого роста, суховатый, лет пятидесяти.
Седина вперемешку с темными волосами, орлиный нос и очень цепкий неприятный взгляд глубоко посаженных глаз.
— Добрый день! — выдавила из себя, начиная понимать, кто передо мной стоит.
В горле пересохло от надвигающейся паники. Да, сомнения развеялись, стоило присмотреться повнимательнее.
Сходство определенно было. Те же черты лица, та же харизма, только энергетика другая. Тяжелая, давящая, заставляющая внутренне сжиматься.
На фотографиях в интернете он выглядел как ухоженный импозантный мужчина. В жизни же производил крайне неприятное впечатление откровенным презрением во взгляде, чувством собственного превосходства и прямым неуважением к окружающим.
— Я задал вопрос. Не советую меня игнорировать и делать вид, что не поняла, — ледяным тоном произнес Стрелецкий-старший.
Он меня не узнал?
Не догадался, на кого наткнулся в квартире у сына?
А что будет, когда поймет?
Большой банный халат скрывал фигуру, не позволяя разглядеть животик, а тюрбан из полотенца на голове скрадывал прическу и цвет волос.
— Первый раз, — вспоминая его вопрос, выдохнула я и тут же поправилась: — В смысле здесь оказалась случайно и первый раз. Я не девушка Егора. Вы неправильно поняли.
Валерий криво усмехнулся, пройдя по мне циничным взором с головы до ног. Как бы намекая, что в таком виде я могу разгуливать в квартире у мужчины только после определенных действий.
— У тебя что-то горит, — кивнул он, усаживаясь на барный стул и укладывая руки перед собой, переплетая тонкие длинные пальцы.
Я закусила губу, вспоминая, что на плите действительно жарится блин. Заметалась, отодвигая кастрюлю с тестом, хватая сковородку и снимая почерневший по краям блинчик.
А в голове бились совсем другие мысли.
Даже если мужчина и не догадался, кто я на самом деле, то это лишь вопрос времени. Не сейчас, так чуть позже он поймет, кто перед ним.
Скрывать нет смысла.
Стоит мне снять полотенце с головы и развернуться к нему в анфас, как все встанет на свои места.
Есть ли смысл оттягивать наше знакомство на пару часов?
Пусть даже дней, неважно!
Выключила плиту дрожащими руками, развернулась к Стрелецкому и, стараясь, чтобы голос не подвел, призналась:
— Егор забрал меня сегодня из больницы. Я — Юля. Юля Арташова. Которая была с Арсением в машине в день аварии. За рулем… — добавила тише, замечая, как темнеют глаза собеседника, стекленеет взгляд, хищно раздуваются ноздри и кисти рук сжимаются в кулаки.
Как мгновенно весь его образ пропитывается ненавистью. Такой жгучей и ядовитой, что я тактильно ощутила ожоги от нее. По всему телу.
— Вот как? Юля, говоришь… — Было заметно, что ему сложно держать себя в руках. Он наверняка желал разорвать меня прямо здесь, припечатать до состояния мокрого места. Побелевшие костяшки пальцев и ходившие ходуном желваки служили тому прямым доказательством. — Ну здравствуй, Юля. Долго жить будешь. Не узнал, — словно издеваясь, отчеканил мужчина.
— Я хотела бы попросить у вас прощения. Я виновата в смерти Арсения и…
— Ты действительно думаешь, что меня волнуют твои жалкие оправдания? Лживые извинения? Разве они помогут вернуть мне сына с того света? — стукнул кулаком по столу так, что я вжалась попой в еще не остывшую плиту.
А ведь тут бежать некуда. Квартиру он знает как свои пять пальцев, раз у него есть свободный доступ. Помещение закрыто.
Спасет ли меня закрытая дверь в случае чего?
За себя не страшно.
Плевать!
Только во мне сейчас развивается новая жизнь, и моя прямая обязанность ее сохранить.
— Не поможет, — выдержала его взгляд. — Но своей вины я не отрицаю. И оправдываться не собиралась.
Уголок его рта презрительно пополз вверх.
— Это хорошо. Для тебя же самой. Значит, должна понимать, что ответственность с тебя никто не снимал. Если по-прежнему будешь оставаться послушной девочкой, то, возможно, сможешь отделаться малой кровью.
— Что вы имеете в виду? — спросила, ощущая, как пересохло горло.
Ничего хорошего его тон не сулил. Как и все странные намеки.
— Все очень просто. Ты сейчас беременна моим внуком. Соблюдаешь все рекомендации врача, заботишься о здоровье, рожаешь. А после подписываешь отказную от ребенка и можешь быть свободна. Как ветер в поле, — развел руками Стрелецкий-старший.
Растягивая губы в хищном оскале.
Наслаждаясь эффектом от произнесенных им слов.
Вкладывая столько яда в свою речь, что казалось, тут дело и не во внуке вовсе.
Он будто увидел во мне корень своих бед, который стоило выкорчевать еще до того, как он даст ростки.
Сломать, уничтожить, стереть в порошок.
