А ведь кто-то имеет на это право. Кому-то он позволяет подобное и сам отвечает взаимностью.
Такие мужчины просто не могут быть одинокими.
Не имеют права.
Вокруг них всегда была и будет толпа поклонниц.
Фанаток.
Любовниц.
А мне, словно в насмешку, выпала честь носить звание его жены, любоваться со стороны и молча наблюдать за чьим-то счастьем.
Утихшая было ревность разлилась новой порцией кислоты по венам.
— Я могу задать личный вопрос? — не выдержала в итоге. — Только, пожалуйста, ответь правду!
Егор удивленно приподнял бровь, склонил голову набок, будто не ожидал от меня подобного, и с долей любопытства ответил:
— Попробуй.
Перевела дыхание, собираясь с духом. Сжала руки в кулаки, пряча их под столом, мысленно перекрестилась и выпалила:
— Где ты провел вчерашний вечер? С кем?
Егор ответил не сразу. Любопытство на красивом лице сменилось едва уловимой насмешкой. Уголки губ дрогнули, потянувшись вверх.
— Мы договаривались на один вопрос. На какой именно отвечать? Что тебя больше интересует: где или с кем?
Черт, черт, черт!
Какая же я дура!
Меня бросило в жар, опалив щеки румянцем, как скромную девственницу на первом свидании.
Даже сердце застучало быстрее, сбиваясь с ритма.
Я поняла, что своим дурацким любопытством выдала себя с головой, раскрыла карты и чуть ли не открыто призналась Егору в тех чувствах к нему, что мучат меня с первого дня нашего знакомства после аварии.
Прикрыла веки на мгновение, твердя про себя, что все в порядке. Выдохнула и резко встала из-за стола.
— Ни на какой. Забудь. Неважно, — бросила отрывисто, сгребая со злостью грязную посуду с недоеденным ужином и быстрым шагом удаляясь на кухню.
Только сейчас понимая, что мне действительно лучше не знать, с кем он провел вчерашний вечер.
Потому что так спокойней. Потому что в случае неопределенности есть хоть какая-то надежда на лучшее.
Открыла кран с теплой водой, подставляя тарелки.
На кухне имелась встроенная посудомоечная машина, но я часто предпочитала заниматься этим вручную. Особенно когда на душе было неспокойно и грызли какие-либо сомнения.
Монотонность успокаивала, даря такой необходимый мне сейчас покой.
— Я был вчера в баре. Один, — прозвучало неожиданно почти над самым ухом.
Сильные мужские руки легли по обе стороны раковины.
Россыпь мурашек побежала по спине, стоило Егору прижаться пахом к моей попе. Кровь хлынула в голову, зашумев в ушах.
Я почувствовала, как легкое дыхание щекочет волоски на шее, как тепло его тела согревает сквозь тонкую преграду ткани, и застыла, не веря в происходящее.
Волнующая близость, ответ на вопрос, провокационные действия — могло ли все это значить, что я тоже ему небезразлична? И если так, то меняет ли это что-либо между нами?
Стрелецкий протянул руку, перекрывая воду. Как бы невзначай касаясь губами моего уха.
В кухне мгновенно повисла звенящая тишина. Такая, что, казалось, на много метров вокруг был слышен бешеный стук моего сердца.
— А теперь мой черед. И я тоже надеюсь на искренность, — понижая звук до полушепота, продолжил Егор.
В горле стало сухо, как в пустыне, от окатившей волны из смеси сладкого предвкушения и непонятного страха. От мягких нот в его голосе, от невинных, но таких провокационных прикосновений, от откровений, сыпавшихся сегодня как из рога изобилия.
— Хорошо, — почти беззвучно прошевелила губами, но он услышал.
После сегодняшних событий я была готова открыть душу. Рассказать все, что знаю и помню.
Да и справедливо ответить взаимностью на взаимность.
Как ни крути, но Егор это честно заслужил.
Если, конечно, смогу, учитывая, как сложно сосредоточиться в таких условиях и говорить пересохшим горлом.
— Вчера ты сказала, что мы были знакомы в прошлом. Напомни, когда, где и при каких обстоятельствах мы познакомились, как долго длилось наше общение и чем оно закончилось?
А вот к такому повороту я не была готова…
Кажется, настал тот самый момент, когда мне очень сильно захотелось провалиться сквозь землю. Исчезнуть, испариться, прокрутить время на несколько часов вперед.
И снова все забыть.
Секунды шли, ничего не менялось.
А ответить что-нибудь было просто необходимо!
Ах, нет! Не что-нибудь — именно правду.
Я обещала.
Я обязана.
Но как?
Если Егор не признается и утверждает, что видел меня в первый раз в больнице, то он либо не хочет вспоминать — и тогда, наверное, лучше согласиться, — либо действительно не помнит, и в этом случае тоже вряд ли стоит ворошить прошлое.
Хотя, судя по отрывкам из воспоминаний, я хотела его. А он меня. Наша близость была не вынужденной и не навязана шантажом, как в случае с Арсением.
— Ты помнишь, что я говорила вчера? — лихорадочно придумывая, как уйти от вопроса, задала глупый вопрос.
Егор тихо засмеялся у меня за спиной. Отступил на шаг, разворачивая к себе лицом.
Судя по искрящемуся блеску в его глазах, он все помнил. Очень хорошо помнил!
И сейчас с нездоровым любопытством ждал ответа.
— Представляешь? — Егор произнес это таким вкрадчивым тоном, что на мгновение мне показалось: он знает, о чем речь. И что именно я вчера хотела предъявить ему. — Каждую деталь вчерашнего вечера. И каждое твое слово. Хотя пил именно для того, чтобы забыться.
— Зачем?
Он снова тихо засмеялся, но теперь уже с ноткой горечи. Прошелся ладонью по влажным волосам, ероша идеальную укладку, и взглянул на меня исподлобья.
— А как ты думаешь?
Глаза в глаза. Затягивая своим бездонным небесно-голубым омутом.
Как в топь.
В болото.
Без надежды выбраться.
— Я… не знаю.
— Вот и я не знаю. Представляешь? Пытаюсь, размышляю, ищу ответ, но не понимаю, что в тебе такого особенного, чего нет в других?
Я застыла, не веря своим ушам. Что он сейчас мне хотел сказать?
Отвернулась, только бы не встречаться с ним взглядом, не смотреть, не искушать саму себя, рассматривая узор на полу.
И вздрогнула от того, с какой силой огромный кулак обрушился на столешницу рядом со мной.
— Я всегда руководствовался разумом. Трезвым расчетом. Я знал, какая мне нужна женщина, что я от нее хочу, как, сколько и когда. У меня не было спонтанных связей. Почти. Я слишком рациональный для этого, — продолжил он спокойным до нервной дрожи в коленях голосом. — Так было до твоего появления в моей жизни. Это как точка отчета. Когда все перевернулось с ног на голову. После которой я перестал понимать себя. И свои желания.
