Внутри от услышанного запорхали бабочки, щекоча крылышками. Заколосились ростки надежды под яркими лучами вспыхнувшей радости.
Уже второй человек, давно работающий бок о бок с Егором, намекал, что у меня есть шанс. Может быть, маленький, крохотный, микроскопический, но есть!
И чудеса иногда случаются.
На душе стало теплее.
— А сейчас?
— Сейчас? Сейчас… — Алена запнулась, заглядывая мне за плечо. — Ва-алдис! Добрый день! Ты вовремя. Мы готовы и ждем только тебя!
Интервью прошло на редкость удачно. Парень не задавал каверзных вопросов, не выпытывал неприятные подробности и вообще был очень тактичным. В итоге мы расстались почти друзьями.
А после я попросила водителя отвезти меня к маме.
Сегодня я не чувствовала себя беглянкой, отправляясь к ней в больницу, почему-то будучи уверенной, что Егор будет не против моего общения с родительницей.
По дороге заехала в магазин, купила свежих фруктов, сок. Отмечая, что нужно поговорить на эту тему с Егором.
Мама сказала, что несколько месяцев не сможет вставать, и ей наверняка потребуется помощь.
Нужно подумать о том, чтобы нанять сиделку. Или — что было бы гораздо лучше — забрать ее к нам.
Места в квартире у него много, контролировать ее на одной с нами территории будет гораздо проще.
Мама встретила меня в этот раз тепло и с надеждой в глазах. Обняла, целуя сухими потрескавшимися губами в щеку.
Поинтересовалась, как протекает беременность, узнала про мое самочувствие.
Рассказывать про скоропалительную свадьбу я пока не торопилась. Слишком все туманно даже для меня, а расстраивать ее не хотелось.
Как я поняла из ее расспросов, мама не была в курсе о том, с кем я попала в аварию и кто сейчас мне покровительствует.
То ли телевизор не смотрела, то ли в пьяном угаре не до того было.
В любом случае открывать карты полностью я не торопилась.
Сегодня у меня было время пообщаться, поэтому я не стесняясь расспрашивала ее о прошлой жизни.
Об отце.
О прочих деталях.
С ее слов узнала, что, пока был жив папа, мы не знали бед, жили счастливой семьей и ни в чем не нуждались.
Именно эти воспоминания вернулись ко мне не так давно, грея душу и успокаивая в тяжелые моменты.
Улыбающийся отец, добрая заботливая мама и счастливая я.
Увы, но счастье длилось недолго.
До тех пор, пока родственник отца не уговорил его вложиться в рискованное дело. Он так загорелся идеей, что не слушал никого. Ни маму, ни друзей, которые всячески пытались его отговорить.
И были правы.
Мы потеряли все.
Накопления, квартиру, покой. Отца сократили, а зарплаты матери едва хватало сводить концы с концами.
Тогда-то он и устроился на ту злополучную стройку, где обещали платить кучу денег.
— Что было дальше? — отмечая, что мамино молчание затягивается, спросила я.
Хотя и без слов понимала, предчувствовала беду. Но мне нужно было это услышать.
Мама отвернулась к окну, вытирая набежавшие слезы. Пожевала губы, пытаясь успокоиться.
Было видно, что ей до сих пор трудно это вспоминать.
— Отец погиб в результате несчастного случая. Он не раз говорил, что на стройке работы ведутся с несоблюдением техники безопасности, рискуя жизнями рабочих, экономят на всем, но его никто не слушал. Деньги важнее, деньги решают все! А он как знал. Чуял, что что-то случится. И… — Мама шумно сглотнула. Прикрыла рот ладонью, словно боялась, что ее стошнит. Я заметила, как дрожат ее пальцы, как побледнели щеки и пелена заволокла глаза. Подошла ближе, обхватывая руками ее запястья, уже проклиная саму себя, что завела этот разговор. — Дело замяли, — продолжила она. — А иначе и быть не могло. Это тогда я верила в справедливость, писала во все инстанции, просила рабочих, кто в тот день был с ним в смену, дать показания. Даже добилась встречи с их главным владельцем. Стройки этой треклятой. Так он посмотрел на меня и знаешь, что предложил? Место на кладбище рядом с любимым мужем! Тварь бездушная! Меня в шею вытолкали его охранники и вслед смеялись, мол, повезло тебе еще — начальник в хорошем настроении. А иначе бы… До сих пор как вспомню его глаза. Злые, нечеловеческие.
У меня вдруг в памяти всплыл взгляд Валерия Стрелецкого в первый день нашей встречи. Эта обжигающая чернота в глубине зрачков, эта ненависть, проникающая под кожу.
По спине пробежал неприятный холодок, будто Стрелецкий-старший стоял сейчас сзади и дышал мне в затылок.
Стройка…
Злые глаза…
Пугающая догадка мелькнула в мыслях.
— Мама, а как звали того владельца, ты помнишь? Или какие-нибудь координаты? Ты мне раньше рассказывала о нем?
— Рассказывала? — эхом переспросила мама, хмуря брови. — Ох, дочка, не помню. Может, и говорила, а что толку? Разве мы можем повлиять на таких шишек? Где они и где мы.
— Как его звали, мам? — настойчиво переспросила я.
— Стрельцов? Стрелков?
— Стрелецкий? Валерий Стрелецкий? — Я открыла вкладку гугла, вбивая не слушающимися от волнения пальцами нужное имя, и сунула ей под нос. — Он? Мама, это он? Мам?
Тяжелая минута тишины, длившаяся вечность.
Я медленно убрала телефон в карман, готовая расхохотаться истерическим смехом.
Конечно!
Кто бы сомневался!
Это он!
Стиснув руки в кулаки и изменившись в лице, мама стеклянным взглядом смотрела туда, где минуту назад был смартфон.
Не моргая.
Будто бы окаменев.
Превратившись в безжизненную статую.
А я понимала, что мне и не нужен уже ответ. И так все было слишком очевидно: в смерти моего отца прямо или косвенно виноват отец Егора.
Глава 36
Прошедшая ночь не изменила моего мнения и отношения к Юле.
Нет.
Она лишь окончательно убедила в том, что я поступаю правильно.
Эта девочка стала слишком близка мне, чтобы я в очередной раз врал самому себе и отрицал очевидное.
Если в начале нашего знакомства меня терзала вина перед братом, давило мнение отца, мучили подозрения, то спустя время, покопавшись в прошлом и найдя нужные мне факты, я убедился, что никакой любовью между ней и Арсением и не пахло.
Братишка просто заигрался. Не получилось заинтересовать, не сумел понравиться, не смог купить — и в ход пошло давление.
Так уже бывало.
И не раз.
