После прихода к власти Гитлера Штеннес был арестован эсэсовцами, но по ходатайству Геринга освобожден. Уехав за границу, он в последующие годы дослужился до поста начальника личной охраны главы Китая Чан-Кай-Ши.
После путча Штеннеса резко возросло значение войск СС. Официально признавалось, что СС были верны Гитлеру. А он всячески подчеркивал, как пишет историограф войск СС Хейнц Хене, что своей победой над Штеннесом он обязан «бдительности войск СС».
После драматических событий 1932 года девизом СС стали слова, автором которых являлся Гиммлер: «Эсэсовец, твоя честь — это верность!».
«Рейхсфюрер СС» с гордостью говорил на одном из совещаний: «Нас не везде любят, и, возможно, за сделанную нами работу мы можем подвергнуться наказанию. У нас нет права рассчитывать на благодарность. Но наш фюрер знает, что он имеет в лице СС. Для него мы — самая любимая и самая ценная организация, поскольку мы его еще никогда не подводили».
Многие в партии недооценивали роль маленького бледного человека в неприметном пенсне, который почти не был известен общественности. В еженедельных киножурналах он занимал место в третьем ряду после Гитлера и Рема. Но Генрих Гиммлер, бывший знаменосец Рема 9 ноября 15923 года, не признавал друзей, если дело касалось власти и карьеры. Едва ли кто предполагал, что за личиной приветливого баварца с повадками школьного учителя, которого раньше в кругу ветеранов войны с насмешкой называли «антиподом солдата» (Отто Кум), скрывался терпеливый и выносливый тактик власти. При каждом удобном случае он умело определял направление движения: «Отряды СА — это войско, а отряды СС — это гвардия».
Стремительный рост карьеры открывал Гиммлеру путь в высший эшелон власти рейха, что стало поворотным пунктом в истории СС. С вступлением его в должность в 1929 году резко возросла численность войск СС. Если вначале они насчитывали около 280 членов, то к декабрю следующего года их число удесятерилось. В 1931 году уже 14 тысяч 966 молодых мужчин носили головные уборы с эмблемой «Мертвая голова».
Гиммлер усложнил строгие условия набора в СС и впервые сформулировал идеологически обоснованные принципы и законы закрытого Ордена.
«Войска СС — это по особым принципам подобранный союз нордически отмеченных германцев», — говорилось в «Обязанностях члена СС при помолвке и бракосочетании» от 31 декабря 1931 года. И далее: «Каждый член СС, который собирается жениться, должен получить разрешение на брак лично от рейхсфюрера СС».
Только селекция обеспечивает сохранение «хороших кровей». «Будущее принадлежит нам» — такими словами заканчивался свод законов Ордена. А между тем «Черный орден» приводил в восторг не только ветеранов войны — выходцев из мелкой буржуазии, но и все больше тех, кого убогая демократия привела к своего рода брезгливому неприятию культуры, и кто, будучи слишком молодыми и не зная, что такое война, тянулись к жизненным испытаниям и «романтике» личного боевого опыта.
Гамбуржец Отто Кум свидетельствует: «Я видел лишь один-единственный выход для поверженной Германии, и это был Гитлер. Я сначала вступил в СА, это был обычный путь. Но здесь отсутствовала дисциплина и было много других недостатков. А в СС поступали люди только через особый отбор».
В городе Гете Веймаре ученик Хорст Мауерсбергер боготворил войска СС. Позже он в кармане своего мундира всегда носил томик «Фауста» Гете. Его сын Фолкнер и поныне хранит это зачитанное и испещренное пометками издание, принадлежавшее отцу. «Я всю жизнь бился над вопросом: как могло случиться, что человек из бюргерской семьи с этими гуманистическими идеалами, с этими страстями и видениями оказался в Эттерсберге?»
Мауерсбергер винит «буржуазную элиту Веймара» за то, что она превратила молодого человека в радикального мечтателя и допустила, что Эттерсберг, который так пленял своими красотами Гете, стал известен в мировой истории другим, устрашающим названием: Бухенвальд. Этот лагерь через несколько лет стал «местом работы» Хорста Мауерсбергера, шарфюрера войск СС.
Немало кандидатов, желавших вступить в СС, думали так же, как швейцарский врач Франц Ридвсг, который рано полюбил национал-социалистическую Германию, полагая, что именно там будет воздвигнут «бастион против коммунизма».
«Идея Гитлера выпестовать элиту была очень разумна, — утверждает он до сих пор. — Самопожертвование ради великой идеи — это нас увлекало. Это напоминало монархию, где есть великие личности, и им можно подражать». Позже, во время войны с Советским Союзом, Ридвег вербовал иностранных добровольцев для службы в войсках СС.
Но что еще важнее, за идеологическим занавесом Гиммлер продолжал свои эксперименты, чтобы подготовиться к последнему раунду борьбы за власть. Он осуществил трансформацию войск СС из личной охраны Гитлера в вездесущую полицию партии. В начале своего пути он редко откровенничал так, как это случилось с ним весной 1929 года.
В одной из совместных поездок, как вспоминал позже гаулейтер Гамбурга Альберт Кребс, Гиммлер утверждал, что главное в политике — информированность о скрытых от глаз фактах и взаимосвязях реальной жизни. Важно, например, знать: почему руководитель СА Кон имеет фамилию, слишком напоминающую еврейскую, или, не попал ли гаулейтер Лозе, бывший банковский служащий, в сети еврейского капитала. Эти высказывания показались Кребсу странной мешаниной, в которой воинственная велеречивость сменялась болтовней трактирных завсегдатаев и заканчивалась страстной проповедью сектантского провидца. Причем, подобно многим другим, он тогда тоже не заметил, с какой поразительной настойчивостью и наглостью намеревался Гиммлер добиться своих целей.
После того как Гиммлер взял к себе на службу морского офицера связи Рейнхарда Гейдриха, уволенного с флота за «недостойные поступки», бессистемное накопление партийных материалов, которым занимались СС с первого дня своего существования, превратилось с лета 1931 года в хитроумно разработанную систему всеобщей слежки и доносов.
В «Коричневый дом» в Мюнхене стекалась вся информация от созданной службы «С-1» (контрразведка), задача которой состояла в разоблачении «вражеских шпионов» внутри партии. Здесь старые дружеские связи не брались в расчет. Выполняя замысел Гитлера, войска СС перешли в массированное наступление «против собственных братьев», которые оказались слишком непредсказуемыми.
Ряд мер, предпринятых Эрнстом Ремом, не нормализовал обстановку. Революционные настроения в частях СА продолжали бродить, а из-за личности начальника штаба СА конфликт разгорелся еще больше.
Рем не скрывал своей гомосексуальной зависимости, да и склонности его ближайших сотрудников давно были публично известны. В письмах берлинскому врачу доктору Хеймзоту Рем писал довольно недвусмысленно: «С господином Альфредом Розенбергом, этим морализирующим дуболомом, у меня тяжелые отношения. Его статьи прежде всего направлены и против меня, поскольку я не скрываю своей ориентации. Из этого Вам может стать ясно, что в отношении меня в националсоциалистических кругах должны бы уже привыкнуть к этой моей преступной склонности».
Судебно доказана афера Рема с берлинским платным танцовщиком Германом Зигесмундом, которого фюрер СА обвинил «в краже его чемодана».
