В приказе Гиммлера о помолвках и свадьбах от 31 декабря 1931 года предписывалась предварительная биологическая проверка невест в расовом управлении СС. И только в том случае, если невеста была «здорова, детородоспособна и в расовом отношении, по меньшей мере, равноценна», рейхсфюрер СС давал личное разрешение на свадьбу.
После разрешения новобрачные попадали под наблюдение, потому что рождение детей вменялось в обязанность молодоженам. Часть денежного довольствия не выплачивалась бездетным членам СС и, как планировал Гиммлер, браки таких семей в будущем подлежали расторжению через 5 лет после свадьбы.
Он всегда повторял в своих речах, что желает поощрять «деторождение», чтобы вновь «воспроизвести германскую расу в полной чистоте».
Морским офицерам Гиммлер заявил: «Я поставил перед собой практическую задачу — с помощью внешнего отбора по установленным образцам посредством длительных нагрузок через жестокий, без человеческих эмоций отсев, через искоренение слабых и негодных извлечь новый германский корень человеческого рода».
Индивидуальные желания, любовь, личное счастье, то есть основные вопросы человеческого достоинства и цивилизации, в расчет при этом не брались, а осуждались как нечто «сентиментальное» и «декадентское». Бред Гиммлера преследовал одну цель: сохранение и улучшение «расы». Но из каких соображений сотни тысяч немцев следовали этому примитивно-дарвинистическому учению, можно объяснить лишь одним — иррациональными устремлениями той эпохи.
Рост авторитета Черного ордена, как казалось наблюдателям, происходил непрерывно и без лишнего шума. После того как подразделения СС на деле доказали свою преданность руководству национал-социализма во время бунта части берлинских штурмовиков СА в 1931 году, Гитлер наградил их почетными кортиками с выгравированным на них изречением: «Эсэсовец, твоя честь — это верность!».
Этот пароль стал формулой клятвы войск СС в целом, фатальным заклинанием, которое вело к злоупотреблениям и гибели. Нет больше в жизни места для критики, для другого мнения, для совести. Теперь все отчетливее понимал и сам Гитлер, какую ценность представляют для него люди в черных мундирах. Долгое время все выглядело лак, будто он не ценил по заслугам шефа СС, которого Рем называл «лицемером», не имевшим фронтового опыта и не нюхавшим революционного запаха конюшен. Однако предстоящий тяжелый кризис «движения» должен был изменить это в самой драматической форме, а Рему, старому покровителю и другу Гиммлера, предстояло стать жертвой этой недооценки, как и Грегору Штрассеру, второму бывшему наставнику Генриха Гиммлера. Жестокие и точно рассчитанные операции СС по уничтожению политических противников, проведенные во время изоляции СА летом 1934 года, выдвинули Гиммлера в ряды ближайших пособников Гитлера.
Не рейхсвер, провоцировавший нанесение ударов по народной армии Рема, извлек для себя выгоду от коричневой «варфоломеевской ночи», а лейб-гвардия «Мертвая голова». Совершенные ею убийства были щедро вознаграждены.
Гитлер вывел подразделения СС из организационного подчинения частям СА и превратил их в самостоятельную структуру внутри партии НСДАП. А сам Гиммлер по властным полномочиям постепенно становился вторым лицом в империи. После «захвата власти» Гитлером 30 января 1933 года он, в тесной связке со своим подручным Рейнхардом Гейдрихом, очень ловко пролез на ключевые позиции в новом государстве. Сперва в Баварии, затем в масштабе всей страны прибирали к рукам один за другим рычаги исполнительной власти. В полицейских участках и концлагерях гон теперь задавали эсэсовцы. Основные инструменты диктаторской власти концентрировались в руках Гиммлера. Произвол, насилие и запугивание сограждан входили в его компетенцию. В 1936 году этот процесс нашел свое временное завершение. Рейхсфюрер СС стал в одном лице и начальником всей немецкой полиции. И хотя он принял на вооружение добрый и понятный людям пароль из арсенала Веймарской республики: «Полиция — твой друг и помощник», его стиль работы был совершенно иной.
«Если параграф закона противоречит нашим действиям, то меня это совершенно не волнует», — специально рисовался он, выступая с трибуны в «Академии германского права».
«Для выполнения моих задач я делаю главным образом то, за что могу ответить по совести, выполняя работу для фюрера и народа, и что соответствует здравому человеческому смыслу. И абсолютно никакого значения не имеет то, что некоторые люди поднимали шум по поводу нарушений законов. Наоборот, своей работой мы закладывали основы нового права, жизненного права немецкого народа».
То, что Гиммлер называл «здравым человеческим смыслом», было не чем иным, как жестоким террором. Тот, кто имел несчастье попасть в поле зрения его органов, часто никогда не возвращался домой. Коммунисты, евреи, бездомные и цыгане подвергались в застенках и лагерях Гиммлера систематическим унижениям, избиениям и пыткам, нередко заканчивающимися смертельным исходом.
Слепая ненависть ко всему, что было не по нутру так называемой «расе господ», приносила людям невыразимые страдания уже тогда, в «мирные годы» режима.
Гиммлер лично расписал довольно детально типовой распорядок будней для концлагерей с объявленной целью: не допустить произвола и других эксцессов со стороны персонала.
Однако в действительности все выглядело иначе. Вопреки четким инструкциям, повсеместно участились случаи неподконтрольного садизма. Государственные органы юстиции не имели права расследовать убийства, совершаемые в концлагерях. Во всех сомнительных случаях уголовных преступлений рейхсфюрер СС всегда занимал сторону лагерных охранников. Не было ни одного случая, подтвержденного документально, чтобы Гиммлер наказал те или иные охранные команды в концлагерях за недопустимо грубое обращение с заключенными. Наоборот, есть примеры его личного цинизма по отношению к узникам режима.
Так, например, в 1938 году он, приветствуя колонну только что прибывших в лагерь Дахау новичков, заявил: «Вы знаете, что здесь вы — арестованные и находитесь под нашей защитой. А это значит, мы сделаем все, чтобы обеспечить вам эту защиту».
Взрыв хохота охранников прервал его издевательскую речь. Гиммлер был очень доволен собой и своими подчиненными, которые его отлично понимали.
Несмотря на постоянно растущий объем служебных обязанностей, Гиммлер продолжал корпеть над разработкой основных элементов своей суровой идеологии.
2 июля 1936 года по его указанию был поставлен необычный спектакль. Властная верхушка Черного ордена провела в зловещей обстановке церемонию «часа освящения» в Кведлинбургском соборе. Вооруженные эсэсовцы в стальных касках застыли в безмолвном карауле. «Зеленые венки германских дубов» украшали подземную крипту собора. Неровный свет восковых свечей погружал происходящее в мистический полумрак. Древнегерманские духовые инструменты «луры» — двухметровые трубы, специально изготовленные по образцам археологических раскопок, торжественно звучали под темными сводами крипты. Отмечалось тысячелетие со дня смерти германского короля Генриха I.
Если верить утверждению Феликса Керстена, финского массажиста, то Гиммлер видел в своей личности как бы телесное возрождение этого средневекового властителя и заявлял, что часто во сне получает от него советы.
